— Я, конечно, твоего решения не одобряю, но… делай так, как считаешь нужным. А вообще, прощать подобное, себя не уважать.
— А кто говорил о прощении? — вскинула брови.
— Тогда для чего ты собралась держать его здесь?
— Не знаю, — и посмотрела на дверь в ванную, — не знаю. Все слишком странно.
— Ладно, не объясняй. Только как, Лиз? Он ведь память потерял, а не рассудок.
— Скажем, что в доме нет ни телефонов, ни интернета. Вот и всё.
— А планшет? Павлик в игры на нем играет.
— И пусть. В планшете интернета все равно нет, не предусмотрен. Что до телефонов, то какой от них толк, если связь не ловит. Верно?
— Допустим.
— Мне нужно-то всего несколько дней. А там и вода уйдет, и ему станет легче.
— Хорошо.
— Спасибо тебе.
На что Семен махнул рукой да отправился на улицу.
— Можно воды? — раздалось за спиной, из-за чего Лиза едва не опрокинула кастрюлю с кипятком. — Простите, снова я вас напугал, — а взглядом так и прилип к белокурому мальчугану, который сидел за столом и лепил пластилин на еловые шишки.
— Конечно, — подала ему стакан, — как себя чувствуете?
— Лучше, — хотя выглядел по-прежнему скверно. — Лиза, а я могу от вас позвонить? Мне бы в полицию, что ли, для установления личности, — криво усмехнулся.
— К сожалению, — постаралась сделать невозмутимый вид, — у нас тут нет связи. Не добивают вышки.
— Вот как, — с трудом опустился на стул. — Жаль…
— Не переживайте, как только погода восстановится и вода уйдет, мы отвезем вас в город.
— А когда вода уйдет? — глянул в окно, за которым опять моросил дождь.
— Когда ливни прекратятся. По радио говорили, будет лить еще дней пять.
— Надеюсь, я не слишком вас смущаю?
— Вы попали в авиакатастрофу, — наконец-то развернулась к нему лицом, — о каком смущении может идти речь?
— Мне очень повезло, — и взял одну из шишек, — если бы не ваш отец, не вы.
— Дядя заблал сыску, — тут же скуксился Паша, — отдай, — вытянул руку.
— Прости, парень, — улыбнулся и вложил ему в ладошку большую раскрывшуюся шишку, — не знал, что она твоя.
- А она моя, — скорее забрал. — Мне деда плинес.
— Паш, повежливее, — погрозила ему Лиза, — так разговаривать с взрослыми нельзя.
— Ничего, он все верно говорит, шишка его, а я взял без спроса. Сколько ему лет?
— Три года. Вам бы сейчас не воду пить, а травяной чай. У нас есть сборы. Сейчас заварю, — поспешила сменить тему. Она никак не могла понять, правда ли он ничего не помнит, или юлит, все-таки каждый раз смотрит с недоверием. Раньше Соколов только так и смотрел на своих подчиненных, когда знал о косяках, но прежде хотел услышать их версию. Вроде как давал шанс объясниться, признаться.
