Тили позволяет втянуть ее затвердевший сосок в рот, чтобы ректор подарил ей сладостную ласку, подключая несомненно проворный язык. Но лишь на короткое мгновение, потому как ее тело жаждет большего.
Подцепив пальцами ремень на его брюках, демоница расстегивает ткань, сдерживающую рвущуюся наружу плоть.
Довольно мурлыкнув, Тили стянув с себя трусики и все еще оставаясь в юбке, делает полшага вперед, чтобы забраться на кресло поверх ректора. Чтобы оседлать его.
Голубые глаза встречаются с ее, серебристо-белыми, окаймленными черной радужкой, и тут же хищно щурятся, а его рот завладевает ее губами практически в жестком поцелуе. Но стоит лишь ей ответить, ощутить его язык, переплетающийся с ее шаловливым язычком, как ректор, шевельнув бедрами и направляя ее стан руками, плавно опускает Илотилас на восставшее естество.
Из ее груди вырывается вздох, а глаза сами по себе закрываются от удовольствия.
Ректор, приподнимая ее над собой с удивительной легкостью, вновь заставляет опуститься. Глубоко.
Медленно. Так, чтобы она прочувствовала, как его член растягивает стенки ее лона. Так, чтобы она застонала.
И она стонет. Сладостно и протяжно, потому что твердая плоть оказывается воистину гигантских размеров, и она погружается в нее на всю длину.
Позволяя себе лишь на пару секунд задержаться в нижней точке, Илотилас сама начинает приподниматься и опускаться, хватаясь за широкие плечи мужчины. Так, чтобы он лишь поддерживал ее талию, а после переместил ладони на бедра, сжимая, заставляя ее скакать более резко.
И снова из ее груди вырывается стон.
— Но занятия уже начались, — вырвал ее из фантазий ректор.
— Но ведь иногда студенты опаздывают к началу учебного года? — Тили ругала себя на чем свет стоит, поскольку почувствовала, как ее щеки начали гореть.
Нашла время представлять себе подобные картины!
Но уж больно ректор был хорош собой. С таким и пофантазировать не грех. И не только фантазировать…
Илотилас перенесла ногу на ногу, чтобы скрыть дрожь в коленях и возблагодарила судьбу, что ей предоставился шанс вести разговор сидя. Если бы она стояла… точно пришлось бы схватиться за стол, дабы ненароком не пошатнуться.
Иногда девушке казалось, что ее фантазии уж слишком реальны. Потому что представляя все это в уме, ее тело реагировало неосознанно: возбуждалось до той степени, что казалось, будто ощущает прикосновения к коже не в эфемерном мире, а в реальном.
Профессор Дубринейл вздохнул.
