И теперь ему, Ноалу, оставалось лишь возносить мысленные благодарности родителям за возможность лицезреть ту, что упорно поселилась в его мыслях. Да в таком обворожительном виде. Плотная коричневая ткань, заговоренная таким образом, чтобы воин получал минимум травм даже от мощнейшего удара, льнула к телу, словно вторая кожа. Брюки подчеркивали стройные ноги и круглую попку, от которой он не мог оторвать глаз во время боя (ведь обычно Лорлиона носила платья, закрывая такой привлекательный вид), а блуза, которая оставляла руки открытыми, при помощи шнуровке, что шла по всей длине одеяния, утягивала тонкую талию и выгодно подчеркивала грудь.
Со своего роста Ноалу прекрасно была видна ложбинка меж аппетитных округлостей, и он мысленно стонал, вспоминая ночь, когда на служанке была лишь легкая шелковая туника нежно-абрикосового цвета, заставляя воображение дорисовывать соблазнительный абрис и мечтать потянуть за тонкие лямочки, стягивая ненужную материю.
Определенно удачный выбор боевого наряда! Определенно!
Скосив глаза на задумчиво шагающую Лори, сжимающую в руках поблескивающий на солнце кубок, принцу на ум невольно пришла весьма неприятная мысль: а ведь всего полгода тому назад он просил ее отнести (предложи ему кто сейчас такое, он, скорее всего, посмотрел бы на нахала как на сумасшедшего), пару драгоценных безделушек на откуп любовницам. Лучшим подругам.
И Лорлиона безропотно выполнила просьбу, ни словом, ни жестом не показав, что ее задевает такое поведение демона.
Как он мог быть таким глупцом? И как он мог жить с ней в замке целых четыре года, не осознавая очевидного: из девочки Лори превратилась в прекрасную женщину. Прекрасную, пленительную, загадочную, сильную и желанную.
Стоило ему вспомнить ее невинное дефиле в весьма откровенном черном атласном платье, что умудрился подарить вездесущий Авери, как воображение услужливо предлагало позвать Лори в какой-либо ресторан, лишь бы она снова облачилась в обнажающий спину шелк… и он бы, как истинный джентльмен, пропускал бы даму вперед, любуясь дивным видом.
Однако Лори откажется. Он это знал.
Она лишь недавно прекратила злиться на него за тот поцелуй. Сладкий, трепетный, страстный. Единственный.
Поцелуй, который он вспоминал все два месяца.
Поцелуй, за который ему пришлось расплачиваться ее внутренним ограждением от его внимания.
Поцелуй, который ему безумно хотелось повторить.
И продолжить.
Но он заставлял себя держать в руках, пусть фантазия мило подсказывала, что ближайшая беседка или очень уединенно расположенный старый дуб с большой кроной уже практически облетевшей листвы и толстым стволом, к которому так удобно было бы ее прислонить, располагались совсем рядом.
