Я повернулась и пошла на улицу, не желая досматривать отвратительную сцену до конца и дожидаться, кто же выиграет меня.
Цинизм происходящего зашкаливал. Уж на что я спокойная и прагматичная, но эта ситуация…
Я на автомате вызвала такси, не имея сил ехать на метро, бухнулась на заднее сиденье, бездумно уставилась в окно.
Да, неприятно быть вещью. Пусть и достаточно ценной, но все же.
Захотелось почему-то заплакать. Мысленно набила себя по щекам за такую слабость. Плакала я в последний раз в детском доме, в десять лет, глядя, как моя мать, навещавшая меня раз в год, на Восьмое марта почему-то, уходит под ручку со своим потасканным кавалером, которого она приводила знакомить со мной, изображая из себя любящую родительницу.
Я тогда смотрела ей вслед, слезы текли по щекам, но рыданий не было. В тот раз я отчетливо поняла ситуацию. Раз и навсегда. Проводила взглядом пошатывающуюся парочку, вытерла мокрые щеки и пошла читать Максима Горького, которого нам задали по литературе. И все.
И теперь, почувствовав давно уже забытое ощущение рези в глазах, я яростно проморгалась и выдохнула.
Нет уж.
Вообще, моя реакция непонятна. Ну кто-то там что-то себе воображает. Делят они меня. Смешно! Думают, я кукла с глазами? Только помани — и побегу?
Ну что же, значит, будет им сюрприз. Большой такой сюрприз. Неприятный.
5
— Татьяна Викторовна!
Я обернулась на голос, положив уже собранные конспекты лекции обратно на стол. Глеб. Ну, что же. Понятно теперь, кто забил решающий мяч.
Я посмотрела на выходивших из аудитории студентов, встретилась взглядом с Давидом, задержавшимся в дверях. Невольно вздрогнув от выражения острого сожаления в черных страшных глазах, отвернулась, собираясь с силами.
Поделили, значит, меня мальчики. Заигрались.
— Я слушаю вас, Шатров.
Я надеялась, что голос мой звучал достаточно отстраненно. Глеб, незаметно поморщившись от того, что я назвала его по фамилии, как в школе, еще сильнее подчеркивая нашу с ним разницу в положении, шагнул ближе, вынуждая меня выпрямить спину, в надежде казаться выше и старше.
— Я хотел спросить… Знаете, я не понял… Вы сказали, что нам нужно найти лирику Маяковского и выбрать то стихотворение, которое понравится больше всего. А я вот вообще его не люблю, и стихи у него какие-то дурацкие. И вообще…
Говоря все это, он придвигался ближе и ближе, сокращая и так небольшое расстояние между нами, и я только усилием воли держалась, хотя очень хотелось отклониться, сохраняя дистанцию.
