— Острова, держи подарочек: студентка Григорьева, по характеру — оторва, как и ты.
Темноглазая ведьма с ну очень привлекательной фигуркой окинула меня пристальным взглядом. Я с таким же вниманием разглядывала ее, поражаясь тому, что она вообще среди неудачниц делает.
Но тут Острова повернулась к фее и спросила:
— Что там Мор?
— На голодняке, так что лучше ему на глаза не показывайся, — ответил инструктор. И приземлилась молодой стройной двухметровой женщиной. И, главное, никто не удивился — кроме меня.
— Дохлый труп, когда ж он угомонится, — прошипела девушка.
— Когда ты перестанешь зажигать с тем эльфийским принцем и его двоюродным братом-дроу на глазах у Мора, — парировала фея.
— Принц темный, принц светлый, — с придыханием протянула Острова.
— Итог: Мор злой, — инструктор Смертова потянулась вверх. — Тормози ты с этим, Острова, сама знаешь: Мор не железный, однажды сорвется и будет у тебя принц мертвый и принц мертвый.
— Не посмеет, Вреднум не позволит, — зевнула ведьма.
— Мор спрашивать не будет, — хмыкнула Смертова. — Он в своем праве, учитывая, что помолвку вы заключили.
— Помолвка не свадьба, — нахмурилась студентка.
— Это ты своим принцам будешь втолковывать, угу, темному и светлому, аккурат на их могилах. Тормози, Острова, ты со своим разнообразием и склонностью к тройничкам кончишь плохо, помяни мое слово.
— Вот как раз с этим у меня все замечательно, — широко улыбнулась ведьма, — ибо всегда есть вторая попытка.
— Мда, пошловато вышло, — расстроилась фея. — Так, все построились.
Я осторожно сползла с метлы, прислонила ее к кустику и тоже пошла строиться. Напра-асно, потому что следующим приказом инструктора было:
— Пятьдесят приседаний. Выполнять.
Мы приседали. Потом поместили между ногами по продолговатому булыжнику, и, удерживая их напряжением мышц, потягивались, прогибались, прыгали по кругу и семенили гуськом. Я так поняла, это все для того, чтобы с метлы набок не соскальзывать, но все равно веселого мало. И только где-то через полчаса нас, взмыленных и запыхавшихся, инструктор отпустила по комнатам.
Я не летела: вцепилась в метлу, имитируя позу "баран на вертеле" — по барабану, кто меня увидит и как посмотрит. Все равно в шортах, так что без разницы.
И вот лечу я, никого не трогаю, а тут вдруг подлетает карта и противным таким голосом:
— Григорьева, к коменданту, живо!
И метла, ничего не спрашивая, повернула влево и полетела. А мне уже как-то все равно было: у меня болели ноги и руки, и между ногами, там, где был булыжник, и глазки, и головка и… Звон стекла!
