Раздается сонное:
— Ник, отвали.
Мое тело становится жестким.
Я знаю этот голос.
Мне действительно нравится этот голос. Какого черта но делает в моей квартире? В моей спальне? Я опускаю баллончик и прочищаю горло.
— Отвали, мужик. Я не шучу.
Я не беспокоюсь о любезностях:
— Сам отвали. Это моя квартира.
Его тело замирает. Без каких-либо слов он переворачивается, поднимает голову и хлопает ресницами.
— Хелен?
Ох, мужик, ты просто в ударе, мудак.
Я свирепо смотрю на него.
— Я Елена! Не Хелен!
Он выглядит очаровательно растрепанным. Его темно-коричневые волосы торчат на затылке, и он моргает сонными золотистыми глазами. Своими золотистыми глазами, которые выглядят красными от усталости или недосыпа. Мне не нравится это. Я хмурюсь, когда говорю:
— Ты пил?
На его лице появляется смущенное выражение.
— Что? Нет, я не пил.
— Тогда почему ты здесь?
Он осматривает комнату, собираясь с мыслями перед тем, как упасть обратно.
— Ох, дерьмо. Я должен был починить протекающий кран, но предполагаю, я... ох... — он чешет свой подбородок, свой чудесный, сильный, мужественный подбородок, и заканчивает: — ...и уснул.
Мои брови поднимаются в недоумении. Он пристально смотрит на меня. Мы не говорим ни слова.
Глубоко вздыхаю и отвечаю на выдохе:
— Ну, если ты закончил, мне нужно затащить свои вещи без кого-либо спящего на моей кровати. — Смотрю вниз на свою подушку и обвиняю. — Или пускающего слюни на подушки.
Он быстро открывает свой рот, чтобы защитить себя, но поворачивается вокруг себя.
— Я не пускал слюни...
И замолкает, как только видит мокрое пятно на подушке. По крайней мере, у него хватает такта выглядеть смущенным:
— Я отстираю это.
Я издеваюсь:
— Да, точно.
Он встает и потягивается, но когда поднимает свои мускулистые руки над головой, расправляя их так далеко, как только можно, футболка приподнимается над ремнем джинсов, чтобы показать джинсы с низкой посадкой, резинку боксеров и прекрасные рельефные V-мышцы.
Его темно-синие джинсы сидят, как влитые, на сильных ногах. Обтягивающая черная футболка плотно облегает торс и подчеркивает накаченные руки, но выглядит слегка потертой. На ногах белые носки. На запястье — ярко-желтая, фиолетовая и голубая фенечки, которые, очевидно, сделаны ребенком.
Он выглядит аппетитно.
Тепло ударяет в мой желудок и опускается ниже. Плотно сжимаю свои ноги, держа дверную раму для поддержки. Святое дерьмо. Внезапно я очень сильно обеспокоена, что на мне нет макияжа, одеты серые спортивные штаны и белая домашняя майка. Она очень потрепанная. Хотя такая невыносимо удобная, но все же поношенная.
