— Какая красота! — воскликнула из гостиной та женщина, которая меня «ледичкой» окрестила.
И мы со второй служанкой одновременно устремились на её голос. Женское любопытство, оно такое, синхронное. Восхищалась она, конечно же, платьем, которое мне Мисси сотворила. Да, наряд был прекрасен, но желания облачаться в него не было совершенно. Вот если бы в школе, на каком-нибудь маскараде, тогда я бы с удовольствием. Красоваться же в таком прекрасном творении магии преображения перед Олли, Марасским и кучкой их прихлебателей не хотелось от слова совсем. Но, назвалась Велерой, полезай в платье…
Отказавшись от помощи, я быстро самостоятельно приняла ванну, а потом отдала себя на растерзание знающим своё дело тёткам. Было, конечно, желание взбрыкнуть и отказаться от смены образа под Велеру, но, по здравом размышлении, я решила, что лучше не дразнить бешеную собаку, в смысле не злить лишний раз папочку.
И вот итог: стою перед зеркалом и выругаться хочется. Платье, конечно красивое, тут не отнимешь. И очень мне идёт. Вернее, пошло бы, не будь мои волосы измазаны в какой-то чёрной гадости, сделавшей их прямыми и, собственно, чёрными, а кожа отбелена в болезненную какую-то, с голубоватым оттенком бледность. Оно и неудивительно, Мисси-то под блондинку с загаром наряд подгоняла, а не под эту вот бледную немочь с чёрными, лоснящимися от намазанной гадости волосёнками. Ну не идут мне тёмные волосы, совсем не идут! А в сочетании с бледной кожей я вообще на анарексичку какую-то похожа стала. Щёки кажутся впалыми, ключицы неестественно выпирают, глаза будто ввалились — ужас одним словом.
— Вы прекрасны! — в противовес моим умозаключениям заявили служанки в один голос.
— Благородная бледность всегда вам так шла, — умилённо протянула одна.
— И, будем откровенны, эти волнистые пшеничные локоны к лицу разве что какой-нибудь пастушке, — припечатала вторая. — То ли дело элегантные прямые чёрные пряди.
— Угу, — угрюмо протянула я. — Красавица, хоть в гроб клади.
— Ах, ну что же вы так, ледичка! — всплеснула руками та из женщин, которая была более склонна к проявлению эмоций.
— Сейчас губки подкрасим, немного румян, бровки выделим, и глаз не оторвать будет, — успокоила меня другая, более суровая.
Ну и они собственно подкрасили-выделили. И да, теперь в гроб мне было впору ложиться только разве что чтобы отдохнуть, перед ночной охотой… Потому что вот именно так у нас в кинематографе принято изображать вампирш!
