Встреча с родителем прошла никак. Более подходящего слова я и не смогла бы подобрать. Мы поздоровались, как малознакомые посторонние, коими по сути и являлись (хотя герцог об этом не мог знать, или мог?), забрались в карету, отвернулись к окнам и поехали.
Где-то через полчаса я начала задрёмывать и благополучно уснула. И проспала не меньше часов трёх, когда карета резко затормозила, от чего моё расслабленное во сне тело свалилось с сиденья. Да, пробуждение было, мягко говоря, малоприятным. А если откровенно — жёстким и болезненным.
С кнаружи слышались какие-то голоса, ругань кучера и окрики охраны. Как я поняла, кто-то не очень вежливо и не согласовав это действие с сопровождением, грубо остановил наш экипаж. Стало как-то жутко. А вдруг нападение, разбойники, или кто тут ещё бывает?
А потом дверца распахнулась и пугаться я передумала.
— Ну здравствуй, дорогая! — широко улыбаясь заявил слегка припылённый, раскрасневшийся с дороги Дорн. — Кое-как догнал.
И протянув руку, помог мне вернуться в подобающее положение, то есть встать с пола и устроиться на сиденье. Потом сам забрался в карету, уселся рядом и, буквально оскалившись в приторно-вежливой улыбке, елейным таким голоском пропел:
— Безмерно рад встрече, герцог.
А я старательно боролась с двумя противоположными желаниями — обнять его за то, что не бросил и так вовремя появился, или дать подзатыльник, чтобы не паясничал!
Герцог Марасский скривился, будто ему кислятину под нос подсунули, повернулся ко мне и раздражённо вопросил:
— Что это делает здесь?
«Это» герцог выделил особенно брезгливой интонацией. И в карете как-то сразу стало градусов на десять холоднее. И даже темнее, как мне показалось. Перевела взгляд на Дорна и поёжилась уже не от холода. Маг выглядел так, будто сейчас зубами в глотку «моему папочке» вцепится. Но ещё мгновение и выражение ярости на лице Рэджи сменилось язвительным превосходством.
— Неосмотрительно с вашей стороны столь небрежно отзываться о будущем родственнике, не находите? — проговорил он, вновь благодушно оскалившись.
— Что? — переведя ошарашенный взгляд на него, полушёпотом спросил герцог Марасский.
— Видите ли, мы с вашей дочерью любим друг друга и решили пожениться, — вальяжно откинувшись на спинку сиденья и приобняв меня за плечи заявил Дорн.
Это был шок, полный и безоговорочный. На языке так и вертелся вопрос — когда успели-то? И почему я это знаменательное событие благополучно пропустила? Но вслух высказываться не стала, решила воздержаться. Вот как посмотрела на Дорна и узрела его предостерегающий, не обещающий ничего хорошего, если ляпну что-нибудь лишнее взгляд, так и решила воздержаться от высказываний.
