— Падай сюда на мешки, брат! Какой ты чумазый, как черт, — ржал надо мной большой Ваня, освобождая половину своего лежбища. Себя в зеркале еще не видел. Он щедро плюнул на какую-то тряпку и размазал грязь на моем лбу. — Вот, так лучше. Предлагаю побрататься, Ленька, раз мы с тобой смерть видели одну на двоих. Ты как?
Я сонно кивнула, вяло стиснула широченную ладошку. Побратим улегся рядом. От его рубахи тянуло свежим потом, мятной жвачкой, стиральным порошком, водкой, порохом, армейским духом и молотым кофе. Вот что хранилось в синем пакете. Это коричневая, кофейная пыль так нас разукрасила.
— Теперь я стану за тобой приглядывать, а ты должен слушаться, — гудел в ухо мой новоиспеченный брат.
— Отвали, придурок, — честно промямлила я.
Бешеная усталость присела на веки. Но я видела, как шел вдоль левого борта один из пилотов. Взрослый мужчина с пышными седыми усами. Он гладил обнаженные, грубоватые ребра транспортного судна трудовой ладонью. Приговаривал негромко:
— Спасибо, Илюшка. Спас, спас. Вытащил. Спасибо, мальчик мой дорогой…
Мы лили на себя холодную воду из пожарной колонки на краю летного поля. Я и Ваня. Остальных спасенных и спасателей увезли по домам родные и сослуживцы.
Мужчина, не стесняясь, скинул с себя все, вплоть до черных трусов. Мылся под ледяной струей и орал, как сумасшедший. Фыркал и отплевывал мыльную пену. Я успела первой смыть кофейную пудру с лица и рук. Быстренько натянула на себя чистые брюки и толстый свитер.
— Ты будешь тихий, интеллигентный мальчик с домашним воспитанием. Тихоня-космолетчик. Не лезь на рожон. Не лезь в глаза, не выпендривайся. Тихой сапой грызи гранит науки. Если почувствуешь, что будут лупить, бей первая, не раздумывая, и со всей силы. Пальцами в глаза, коленом в пах, пяткой в голень, — наставляла меня вчера Китти, складывая в ярко-желтый рюкзак мальчишеские вещи. Делилась опытом. У нее пять родных братьев, а сколько двоюродных… — Я все приготовила: белье, одежду, длинные рубахи до колен, чтобы тебя не расшифровали. Как ты вывернешься в бане и на медосмотре, не представляю. Если что, засовывай носки в трусы для достоверности.
Я благодарно погладила мягкий синий трикотаж свитера. Спасибо, милая! Расчесала пальцами короткие волосы и посмотрела в наступающий день.
Отсюда, с плоской горной площадки аэродрома, полуостров виднелся лениво-доверчиво, как спящая черепаха. Бухта гнулась синей подковой. Белые лодки, цветные паруса. Пологие, старые горы. Городок зелеными террасами дворов, садов и огородов симпатично спускался к светлой полосе пляжа. Белые домики, красные крыши. Ну, допустим, домики не все белые, и некоторые из них далеко не домики. Виллы а-ля Фарнезина и замки в стиле Птичье гнездо выглядывали из шевелюр кипарисов ненавязчивым обаянием имперских денег. Где же Школа?
