— Перестань так смотреть, барон, — не выдержала я. — я подавлюсь.
Кей-Мерер вздохнул и отвернулся. Не пожелал принять игры. Если, честно, веселиться остальным это ничуть не помешало.
Посадка всех отправила пристегивать ремни. Кей-Мерер вернул меня в кресло подле себя. Отобрал руку и переплел наши пальцы. Малютка Вероника, опутанная надежно обаянием пограничника, ничего кругом не различала. Я попыталась высвободиться.
— Отпусти.
— Нет.
— Я не хочу.
— Чего?
— Что бы ты так держал меня за руку при всех.
Он железными пальцами за подбородок повернул мое лицо к себе.
— Я тебя сейчас поцелую. При всех, — он смотрел серьезно до полной прозрачности, — пусть знают.
— Мне больно. Я не хочу! — после шумного веселья истерика прикатила вмиг. Я испугалась. — Не хочу ни-че-го!
Он с минуту смотрел, как мои глаза наполняются слезами. Потом убрал руки. Скрестил их на груди и стал смотреть вперед.
Эспозито, слегка придерживая девушку за локоть, увлеченно рассказывал и показывал что-то в смартфоне. Ничего не замечал убедительно.
***
Шасси мягко побежало по идеально ровной полосе. Прибыли. На аллее, идущей зелено и параллельно летному полю, нас ждали самые настоящие ландо.
— Ой! — сказала я, любуясь четверкой вороных и четверкой белых, запряженных цугом лошадей.
— Вот это да! — восхитился Иван. Близнецы цокали радостно языками.
Похоже, что нас встречали по генеральскому артикулу. Или по сенаторскому.
— Это мои сестры затеяли торжественный выезд. Девочкам скучновато здесь в каникулы, — улыбнулся Кей-Мерер. Стоял позади меня и за руку, Неназываемый, спасибо тебе, не цеплялся. — Я вас сейчас познакомлю.
Я даже не пыталась подойти ближе. Мои отношения с копытными достаточно широко известны. Вот крайняя кобыла задрала хвост. Пока помалкивала, но глазом косила испуганно-яростно. Явно собралась дорого жизнь молодую продать.
Барон перечислял имена девчонок и парней. Белые наряды и книксены. Резкие махи головой и щелчки пятками. Запах нежных духов, веселого любопытства и тестостерона. Смех.
— Почему ты застрял? — мой странный сегодня кавалер вернулся. Говорил снова в затылок, касаясь дыханием и тканью мундира. Я заметила: чем меньше людей вокруг меня, тем он добрее.
— Я боюсь лошадей, ты же знаешь, — заявила я. И сделала крошечный шаг назад. Грудь барона уперлась в лопатки, эрекция в копчик. — Я не поеду.
— Это ведь коляска, а не верхом. Что тут страшного? — он не двигался. Пара секунд и мягкие губы дотянулись до виска.
