— Час двадцать? Прилично. Больше тысячи кэмэ. Мы летим на другой континент? — он весело подмигнул.
— Что вы, сэр, — девушка не приняла шутки, — наш перелет проходит в пределах имения семьи Кей-Мерер. Предлагаю полюбоваться в иллюминаторы на чудесную панораму владений господина барона.
Вероника отнеслась к предложению равнодушно, зато мы с ребятами не заставили просить себя дважды.
Пэчворк. Аккуратное многоцветие лоскутов сельской жизни. Все оттенки земли, травы и солнца. Зеленые усадьбы с голубыми крыльями оранжерей. Прянично-кремовые городки в брызгах цветников и палисадников с непременной площадью в центре. Тяжелые барские дома в классическом стиле с идеальной геометрией парков и прудов. Золотые луковицы церквей. Лайнер снизил высоту до трех тысяч, чтобы мы могли насладиться.
— У-ух, — выдохнул шумно снова в общем стиле большой Ваня, — а ты, оказывается, настоящий буржуй, Кей-Мерер.
— Производит впечатление, да? — сказал мне негромко Эспозито, глядел из-за моего плеча в иллюминатор неясными ярко-черными глазами, — чем-то смахивает на мои родные фавелы
— Фавелы? — удивился чуткий на ухо барон. Очень медленно ел клубнику. Сдувал лениво перья взбитых сливок в сторону. Те повисали на краях тарелки смешными фигурами.
— Ну да, — засмеялся Эспо. Откинулся на спинку сиденья и глотнул мартини. Он себе не изменял, — Так же пестро, только в тысячу раз больше.
— Ну ты сравнил! — не согласился Иван, — здесь такая красотища, а ты про трущобы.
— Эспозито имел в виду разнообразие красок, Ванечка, — вдруг встала на защиту моего комэска Вероника, — а вовсе не уровень жизни. Известно, что в нашем государстве он один из самых высоких в имперском рейтинге. Ты жил в большой семье, Эспо?
Я максимально вжала себя в кресло, чтобы не мешать их общению. Ждала, когда брюнет, словно лампочку, включит свое знаменитое обаяние. Но нет.
— Это неинтересная история, Ви, — он отвернулся и заговорил с близнецами про виноградных улиток. Добывание их из панциря — тема вечная.
Девушка заметно обиделась. Кей-Мерер давал разъяснения Ивану в особенностях использования старинных водяных мельниц и откровенно ловил мой взгляд. Это было зверски приятно и заставляло отворачиваться. Остальные пытали щипцами эскарго.
— Я в своей семье один-одинешенек, — я решила поддержать барышню в семейной теме. С ужасом обнаружила, что чуть было не ляпнула «одна», — у меня никогда не было родных. Кроме отца, конечно, но мы видимся редко.
