Следом вошли две наставницы Темершаны — всё же сёстры не бросили её перед неведомой опасностью, — и гвардейский офицер в чёрном кафтане, какие носили солдаты ифленской армии в дни завоевания. Темери была готова к такому, видела солдат на дворе. И лишь потому не вздрогнула.
Офицер, сопровождавший того ифленца, оставил оружие в гостевом доме, но нёс в руках резную шкатулку.
Ифленец безупречно поклонился.
Темери на поклон не ответила — она не желала этой встречи. Лишь выше подняла голову.
— Нам с вами уже доводилось встретиться, чеора та Сиверс, — ровным тоном сказал гость. — Но мы не были представлены. Хочу исправить это.
Короткий жест, и офицер быстро вложил в его протянутую руку небольшой свиток.
— В этой грамоте написано, что моё имя — благородный чеор Шеддерик та Хенвил, и что я старший сын покойного наместника танерретского Хеверика и брат нынешнего наместника — чеора Кинрика та Гулле. Я здесь, чтобы от имени моего брата и по его поручению сделать вам предложение. Предложение стать его супругой и разделить бремя власти в Танеррете.
Чеор Хенвил протянул грамоту Темершане, и та её приняла, хоть и не стала читать. Сёстры всё уже проверили. Он не может оказаться никем другим.
— Мой брат просит так же принять от него подарок.
Шкатулку офицер поставил на стол и тут же быстро вернулся на своё место. Интересно, что в ней? Что-нибудь из тех украшений, что ифленские разбойники когда-то украли у её матери? Верней, сняли с тела… перед тем, как сжечь… вместе с другими.
Проверять она не собиралась.
Воспоминания, непрошено подкатившие к горлу, никак не давали сосредоточиться на словах чужака. Всё виделась разгромленная гостиная, смеющиеся, испачканные кровью ифленские солдаты, запах гари и ужас от понимания того, какая судьба её ждёт…
— …если вам нужно время для размышлений, — закончил речь ифленец, — то я готов ждать, сколько понадобится.
— Я должна бы поблагодарить вас, — голос звучал хрипло, но достаточно ровно, — за столь щедрое предложение. Но я не стану. Пройдя обряд речения, я простилась с прежним именем, но не с памятью, благородный чеор. Я прекрасно помню, каким образом оказалась под этим кровом, и кто виновен в том, что случилось с моей семьёй… и моей страной. И конечно, я не стану женой вашего брата. Какие бы выгоды этот брак ни сулил мне… или обители.
Сказала и выдохнула. Всё. Конец. Это последнее слово.
Ифленец поклонился. Но вдруг обратился к сёстрам:
— Прошу вас оставить меня наедине с рэтой. Всего на минуту. Клянусь, что не трону её и не обижу ни словом, ни делом.
