— Прямо в эту дверь, — сказал Гамильтон небрежно.
Агнесса вышла. Гамильтон оживился и знаками призвал нас быть внимательными. Через несколько секунд дверь распахнулась и ворвалась Агнесса с совершенно круглыми глазами.
— Это ужасно, Эл! — воскликнула она и бросилась ко мне.
— Что случилось?
— Кто-то схватил меня за… за…— Она явно не могла подобрать слова и жестами просила следовать за ней.
Это был вполне обычный ватерклозет: унитаз, умывальник и все прочее.
Я недоуменно оглянулся, ища чего-нибудь сверхъестественного, но ничего не нашел.
— Смертельный номер! — заявил Гамильтон, видимо уставший сдерживать смех. Он подошел к унитазу и ногой надавил на сиденье. Тут же из пучины вынырнула волосатая мужская рука и сделала несколько хватательных движений.
«Бедная Агнесса», — подумал я сквозь смех.
Единственным, кто оставался серьезным, была Агнесса.
— Вы просто маньяк, мистер Гамильтон! — заявила она. — Теперь эта штука будет сниться мне каждую ночь!
— Не беспокойся, дорогая, — заверил я, — готов защитить тебя от подобных сновидений.
Агнесса была не из тех людей, которые способны долго дуться.
— Так или иначе, с вас штрафная порция, мистер Гамильтон, — сказала она. — Сейчас я напьюсь вдрызг, и мы еще посмотрим, кто сегодня выкинет самую коронную шутку!
Мы вернулись за стол, и Гамильтон наполнил стаканы. Осушили их, снова наполнили и опять осушили. Выпитое вдохновило Корин и Гамильтона начать беседу на скользкую тему, что необыкновенно смущало мистера Свансона, который явно не знал, как ему реагировать.
Все началось с того, что Гамильтон заговорил о дочерней любви, а закончилось критикой в адрес покойного Ламберта.
Я заметил, как мудрая Агнесса потихоньку передвинула бутылку, стоящую на столе перед Гамильтоном, к себе. В этот момент слово перехватила Корин Ламберт. Ей, по-видимому, надоело все время возражать, и когда Гамильтон в очередной раз запел дифирамбы деловым качествам своего бывшего партнера, Корин не стала спорить.
— О, да! — воскликнула она. — Ламберт действительно был деловым человеком. Он уж во всяком случае не опустился бы до торговли погремушками.
Гамильтон выступил с пламенной ответной речью, которая содержала ряд непарламентских выражений.
Тут в беседу вмешалось третье лицо. Тони Свансон, физиономия которого уже приобрела цвет августовского заката, вскочил, сжав кулаки.
— Думайте, что говорите, Гамильтон, — заорал он. — Иначе мне придется съездить вам по физиономии!
— Успокойся, дорогой, — сказала Корин, — нужно дать мистеру Гамильтону высказаться. Да и, пожалуй, господину лейтенанту это будет небезынтересно. А получить по физиономии он всегда успеет.
