— Ты забыл сообщить одну деталь, Гамильтон, — резко прервала его Гейл. — Деньги, которые ты возвращал клиентам Ламберта, принадлежали мне!
— Да, то действительно были деньги моей жены, — признал Гамильтон, бросив на нее пристальный взгляд. — Я хочу внести ясность, лейтенант, — продолжал он. — Вот уже пятнадцать лет, как я исполняю обязанности жиголо. Меня одевают, кормят три раза в день и регулярно дают на карманные расходы. Я же, в свою очередь…
— Гамильтон!
Гейл в бешенстве вскочила с кушетки и бросилась вон из комнаты. В дверях она обернулась:
— Как ты посмел сказать такое! Этого никогда тебе не прощу!
Дверь с грохотом захлопнулась.
Гамильтон проводил жену долгим взглядом. У него был вид полководца, одержавшего первую победу.
— Надеюсь, вы извините мою жену, лейтенант? — спросил он как ни в чем не бывало. — Она очень эмоциональная женщина.
— Я бы предпочел пока оставить женщин и вернуться к Ламберту. Куда он мог девать украденные деньги? Их ведь было сто тысяч, если я не ошибаюсь?
— Вы не ошибаетесь, черт побери? Но если кому-то и известно, куда он их подевал, то уж, во всяком случае, не мне!
— А как вы думаете, для чего Ламберту незадолго до смерти понадобилось заезжать на Сосновый бульвар? Быть может, он хотел забрать спрятанные там деньги?
— Исключено. Он бы никогда не стал прятать деньги там. Они с дочерью терпеть не могли друг друга.
— Но зачем-то он там был? Дважды.
— Понятия не имею. Даже не знал об этом. — Гамильтон красноречиво пожал плечами.
Я допил свой виски и встал.
— Ну что ж, мистер Гамильтон, благодарю за информацию.
— Не за что, лейтенант!
— Ну почему же? — сказал я и направился к двери.
— Постойте, лейтенант! Я сейчас позову Перкинса — он вас проводит.
— Не надо! — твердо сказал я. — Я прекрасно сам найду дорогу.
— Напоследок полюбуйтесь вот на это, — остановил меня Гамильтон и показал на две китайские вазы, стоящие у камина.
Я обратил на них внимание.
— Жена заплатила за эту пару десять тысяч! Она мнит себя великим коллекционером и утверждает, что это вазы династии Цин и им больше тысячи лет.
Гамильтон поднял одну из ваз и ловко перебросил из левой руки в правую.
— Угадайте, лейтенант, сколько она стоит? Пять тысяч? А вот и не угадали. Десять! Потому что настоящий коллекционер никогда не купит одну вазу, только в паре. А теперь — ловите!!!
Я успел понять только одно: тысячелетний, десятитысячедолларовый и уж никак не менее чем семифутовый снаряд полетел прямо в меня. Рискуя жизнью, я попытался спасти драгоценный сосуд и подставил руки, но ваза, пущенная могучей рукой Гамильтона, видимо, обладала энергией пушечного ядра. Я лишь немного сбил ее с курса, и она, скользнув по моим пальцам, пронеслась дальше, к каменной стене.
