Назавтра, однако, их жизнь пошла как обычно. С утра жители общаги потянулись на занятия. Коридоры наполнились гулким топотом шагов. Точнее – гулким перестуком каблучков – основную часть жителей общежития любого пединститута составляли студентки.
– Мужики, идем? – Привычно спросил из-под одеяла Дима, имея в виду возможность сачкануть, прихватив для сна еще пару часов.
– Давайте спать, – предложил Миша, сладко зевая. Накануне они, как обычно, засиделись – общежитие ложилось поздно, а вчера и подавно, занимаясь обсуждением невиданных зверств, – и теперь выискивали повод для дальнейшего сна.
Володя пытался вспомнить, какое у них первое занятие. Непроснувшиеся мозги работали плохо.
– У нас сейчас что? – Спросил он.
– Новая история Европы, – ответил, подумав, Миша.
Димка закряхтел. Препод по курсу новой истории Европы имел привычку запоминать прогульщиков, а потом гонять на семинарах, чтобы другим неповадно было. Постоянно же проваливаться на семинарах чревато – имелась возможность остаться без стипендии. Понукаемый такими размышлениями, он заставил себя проснуться, сбросил одеяло, натянул спортивные штаны и рубашку, после чего предупреждающе потянул на себя створку окна, открыв путь свежему воздуху, и убрался в умывалку, не слушая протестующих возгласов из под одеял.
Стоял май месяц. Теоретически, по календарю. Жизнь, однако, вносила свои коррективы. Промозглый холод наполнил комнату. Дождь не прекращался, полумрак, заползший к ним вместе с дождевой взвесью, создавал представление, словно на улице сумрачный вечер. Даже под одеялом становилось весьма прохладно.
– Вставай! – То ли себе, то ли Володе скомандовал Мишка и, отбросив одеяло, метнулся натягивать одежду.
– Окно закрой, – попросил Володя, решивший не идти на первую лекцию.
Мишка сделал вид, что не услышал. Подхватив принадлежности для чистки зубов, он умелся следом за Димой, как бы случайно не захлопнув дверь. Потянуло таким сквозняком, что Володя не выдержал и тоже поднялся с постели. Дверь он захлопнул, зато мстительно открыл вторую створку. Пусть комната хорошенько проветрится.
Он подумывал чем бы ему дополнить маленькую месть, но организм требовательно звал в туалет и пришлось подчиниться, дабы не оставить лужу посреди комнаты. Это было бы уж чересчур сильной расплатой за открытое окно.
