Грустное зрелище представляют поля, пораженные ржавчиной: грязные, как бы осыпанные кирпичной пылью листья и стебли больных растений, тощие, с редким и щуплым зерном колосья…
После того как были установлены передатчики ржавчинной заразы — барбарис и крушина, целые народы буквально огнем и мечом уничтожали заросли этих кустарников, стремясь стереть их с лица земли. Эпидемии ржавчины на время утихали, но потом отрастали срубленные, но не убитые кусты, и, прежде чем люди успевали их заметить, кроваво-красная пыль ржавчинного грибка снова поражала посевы.
Надо было искать другие пути борьбы с вредным грибком. Проще всего — и эта мысль раньше других пришла человеку — вывести такие сорта зерновых, которые были бы стойки против ржавчины.
Создано уже немало сортов, более стойких, чем старые, но все же сортов «забронированных», совсем не боящихся ржавчины, пока еще нет, и грибок по-прежнему продолжает губить посевы…
Но вот несколько лет назад в научной литературе появилось сообщение об одной замечательной находке охотников за растениями. Это было сообщение об одичавшем виде пшеницы, малоурожайной, с осыпающимся колосом и т. д., но совершенно не поражаемой ржавчиной. Даже в лабораторных условиях, при искусственном заражении, эта пшеница оставалась здоровой. Это была настоящая «нержавеющая» пшеница. Плохо было только то, что эта пшеница (она получила название «пшеница Тимофеева») была «некультурной».
Вот если бы получить потомство от этого стойкого, нержавеющего дикаря и урожайной культурной неженки… И если бы это потомство взяло от обоих родителей все лучшее… И если бы оно оказалось и стойким и высокоурожайным…
Потомства не получалось. Пшеница-дикарь отказывалась породниться с культурной пшеницей. Десятки тысяч скрещиваний были произведены на селекционных станциях всего мира, но безуспешно: колосья оставались бесплодны. Иногда доходила откуда-нибудь радостная весть об успехе, о зернах гибрида. Но радость оказывалась преждевременной: гибридные зерна не прорастали, а если и прорастали, то растения погибали от самых незначительных, казалось, причин. Если же они росли и колосились, то только выбрасывали колос, но не завязывали в нем зерна.
Теперь за упрямую пшеницу Тимофеева взялись советские мичуринцы.
Но, прежде чем рассказать об их работе, надо несколько слов сказать о вегетативной гибридизации.
У украинцев существует такая поговорка: «Это будет тогда, когда на вербе груши вырастут». Так говорят о вещах несбыточных.
