— А я и не говорил, что он поедет с нами. У его чокнутой мамаши есть еще два брата. Спихни его им и живи спокойно, — Алан сделал шаг ко мне, положив руки мне на плечи и притянув ближе к себе. — Тебе всего двадцать лет. Ты достойна большего.
— Хватит, Алан, — я оттолкнула его руки, и сделал несколько шагов назад. — Я тебя ни раз предупреждала, что я никуда не иду без Питера. Он моя семья. И если ты хочешь быть со мной, должен понять, что Питер из моей жизни никуда не денется.
— Ну, тогда и продолжай сидеть здесь, — сказал Алан, а я закатила глаза. Я хорошо знала это его выражение лица. Я всегда называла это Обиженный Мальчик. Даже Питер так часто не строил обиженное лицо, как делал это Алан. — Только никому ты нахрен не нужна со своим балластом. А мои песни через год будут звучать везде. И когда я буду зарабатывать миллионы, ты будешь локти кусать.
Тогда он просто развернулся и ушёл, оставив меня стоять на пороге моего дома.
И как я поняла, его песни так и слушает только его группа на репетициях. А я за этот год не вспоминала о нём.
— С тобой всё хорошо? — Спросила меня Сара, когда мы ждали заказ у стойки выдачи. — Ты сегодня какая-то рассеянная. Что-то случилось?
— Апокалипсис подкрался незаметно. — Вздохнула я, а потом быстро изложила ей события вчерашнего вечера.
— Капец, — тихо проговорила Сара. — И что ты теперь будешь делать? С Оливером.
— Я не знаю, — вздохнула я. — С одной стороны, это может всё упростить и Оливер может наконец отстать от меня. Но с другой стороны… Питер уже так сильно привязался к нему. И я… мне вроде как нравится, когда мы проводим время все вместе. Это так здорово иногда переложить часть мира, что висит на моих плечах, на кого-то другого. И Оливер очень долгое время был важной частью моей жизни.
— Тогда просто позвони ему, — улыбнулась Сара. — Я знаю, что твой брат будет с ума сходить и очень злиться. Но это твоя жизнь и жизнь Питера.
— Сара, я так боюсь, что Оливер снова решит уехать. Гейб прав, в тот раз мне было невероятно больно. Сейчас…многое изменилось, но Оливер стал мне даже ближе и роднее. Я не могу и не хочу его терять. Второй раз я просто не соберу себя.
— Милая, я понимаю тебя. Просто сейчас ты стоишь и думаешь об этом так, словно Оливер уже сбежал. Ты уже поставило на нём клеймо.
— Но… — начала я, но Сара меня остановила.
— Да, я знаю, что он облажался. Люди часто лажают и совершают ошибки. В этом наша главная прелесть. Но на этих самых ошибках и неверных выборах люди всегда учатся. Помнишь, как ты покупала Питеру одежду в Таргете за углом и только через месяц поняла, что у него аллергия на этот материал? Помнишь, как долго ты училась обращаться с этой кассой? — Усмехнулась Сара, а я сама не удержалась от улыбки, когда вспомнила, как долго не могла понять, как мне подружиться с кассой, хотя там нужно было нажать всего три кнопки. — Помнишь, как ты училась менять подгузники Питеру? Помнишь, сколько я учила тебя водить, а ты еще и врезалась на моей ласточки в соседский забор?!
