Осколки от наших сердец | страница 40
— Я всегда был твоей семьёй. И ты знаешь это. Я всегда был вторым твоим старшим братом.
— Ты сбежал, — прошептала я, а потом приказала себе собраться. Я не собиралась плакать при нём. Не собиралась показывать, что на самом деле внутри я осталась такой же слабой и ранимой, какой всегда была. Мне хотелось быть сильной. Нет, я должна была быть сильной ради Питера. — Ты просто сбежал, не оставив ни записки, ни сообщения. Просто уехал и даже не звонил. Ты знаешь, как я волновалась? Как я сходила с ума от волнения, когда представляла, что с тобой могло быть?
— Алиса… — уже мягче сказал он, но я не дала ему договорить.
— Нет! — Крикнула я, а потом собрала все свои силы в кулак и оттолкнула от себя Оливера. Он поддался и отступил на пару шагов назад, давая мне возможность дышать нормально. — Ты солгал мне. Ты клялся, что, что бы ни случилось, я всегда могу рассчитывать на тебя. Но когда ты больше всего был мне нужен, тебя не было рядом. Я должна была справляться со всем сама. Должна была плавать в том дерьме, где оказалась и самостоятельно искать оттуда выход.
— Мне жаль, — тихо сказал и попытался взять меня за руку, но я отдёрнула её и сильнее прижала к себе Чакки. — Всё было… Алиса, мне было очень больно… и я не мог вернуться.
— Ты же знаешь, что я бы всегда помогла тебе, поддержала и не бросила в беде.
— Я знаю, но…
— Дело было в Кети, верно? — Спросила я и постаралась игнорировать боль, которая появилась в груди. Я приказала себе собраться. Он любил её. Я не понимала этого, но что я знала о любви кроме любви к своей семье? — Она была важнее всего для тебя. Важнее семьи.
— Нет… Алиса, это сложно, — он провёл рукой по своим волосам. — И мы вообще-то говорили о тебе и твоём пятилетнем сыне, а не обо мне.
— Я не собираюсь больше о чём-либо говорить с тобой. Просто отвези нас домой, Питеру пора ужинать.
Он посмотрел на меня, а потом просто вздохнул и открыл для меня дверь. Я сразу обернулась к Питеру. Он опустил голову, глядя на свои руки, в которых была мягкая игрушка.
— Малыш? — Позвала я его.
— Всё хорошо, мамочка. — Сказал он, но опять опустил голову, когда Оливер сел на место.
Мы ехали молча.
Когда Оливер въехал в наш район, я поняла, как он теперь здесь выделялся. На этой машине, в дорогой одежде, с этими часами на руке. Он уже не был Оли, которого я знала. Он был мистером Ричардсон. Чем бы он ни занимался, теперь я не могла назвать его по-другому. Он был именно мистер Ричардсон.