Слава за это все. И за то, что мы сказали. И за то, что мы не можем сказать. Потому что – язык человеческий ограничен. Он хоть и без костей, а все равно всего сказать не может.
За все, что есть. И за все, что будет. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. И ныне, и присно, и вовеки веков.
Аминь. Христос Воскресе!
Как по-немецки будет Христос Воскресе?
Christus ist auferstanden!
Мученик Мамант /Проповедь 15.09.2019/ (19 сентября 2019г.)
«Тайна мучеников в чем? Они – боялись. Но Бог был в них, и Он давал им силы терпеть… А некоторые – отрекались»
(Проповедь отца Андрея 15 сентября 2019 года)
Христос Воскресе!
Я хочу вам сказать несколько слов сегодня о мученике Маманте, память которого совершается Церковью сегодня. Во-первых, слово «мамАнт» – это не то, о чем можно легко подумать. Это не тот лохматый слон доисторический, которого рисуют в учебниках по биологии. Это слово происходит от слова «мама». Первое слово, которое он сказал было «мама», и его назвали Мамас. То есть он по-гречески никакой не мамонт. Через «А» — на самом деле. Есть фамилия такая. У нас есть известный тележурналист Аркадий Мамонтов. Значит, в корнях где-то в его роду был кто-то Мамант, крещенный в это имя, и потом уже Мамонтовы появились такие.
В принципе, мы все Мама́нтовы в отношении некоем. Потому что первое слово у нас, как правило, у всех бывает «Мама». Правда в одном из советских фильмов молодая мама говорит своей начальнице: «Мой сынок заговорил!» Та: «И какое слово сказал? Наверное, мама?» – «Нет. Дай!» То есть – люди меняются. И не всегда к лучшему. Иногда первым словом бывает не мама, а – дай. Но, если вашим первым словом было – мама, – то вы тоже Маманты. В хорошем смысле этого слова.
Что важно: мама его, Руфина, – святая и папа его, Феодот, – святой. Они были патрициями, и за имя Иисуса Христа были подвергнуты тюремному заточению. Сидели в тюрьме и готовились к мучениям. И отец его молился и говорил: «Господи, я мучений не вынесу». Человеку легко сделать больно. Нежный организм человеческий. У него столько всяких нежных мест; и можно столько всякого железа и огня к нему применить, что любой кремень задрожит.
Вот он и говорил: «Я не вынесу. Мучений я не перетерплю. И отрекаться от Тебя не хочу. Забери мою душу раньше». И Господь забрал его душу до страданий. Он умер в темнице, не дождавшись колеса, огня, меча, расплавленного олова и так далее…
А жена его была на сносях. Имела как раз мальчика во чреве. Того самого – Мамаса. И она – раз такое дело – говорит: «И меня забери!» И ее Бог забрал.
