Но закончим…
Итак, за каждым из нас туда, назад, в глубину и в тьму прошедших веков разрастается странное дерево, состоящее из живых людей: настоящих, обычных, типичных (или из ряда вон выходящих). Мы с ними связаны, хотя в глаза их, повторюсь, не видали. Они влияют на нас. Влияют фактом пройденного жизненного пути и вкушенной смерти. А мы на них? А мы на них тоже. Зря что ли, думаете, в Церкви есть родительские субботы и вселенские поминания усопших? Мы ведь можем молитвой как-то постараться исправить их ошибки, а значит – и их плохое влияние на нас. Как бы то ни было, Евангелие говорит: «У Бога нет мертвых». Они и мы – одно человечество, одна разросшаяся непомерно семья согрешившего Адама. Влияние друг на друга возможно в обе стороны.
Вот такое неслучайное и чудесное явление представляет из себя всякий (!) человек, видимый или только представляемый. И убивать его нельзя, и обижать его нельзя, и уважать его надо, ибо он – чудо. За усопших молиться тоже надо. Нужно связывать поколения. И много еще чего хорошего надо, исходя из того, что человек глубок и чудесен. Пусть даже в быту он примитивен и заземлен. Это ничего. Главное, что нити от него тянутся во все миры, и он всегда не один. Всегда у него за спиною кто-то.
В кого веруем (11 сентября 2017г.)
Здесь Тот, Кто больше храма (Мф. 12: 6). Такими словами ответил Христос на упрек книжников в нарушении субботы учениками. Христос в ответ привел пример из жизни Давида, а затем сказал уже помянутые слова: Здесь Тот, Кто больше храма. Нам необходимо сделать внутреннее усилие, чтобы ощутить силу этих слов и приблизиться к тем евреям, для которых звук сказанного был подобен грому.
Храм Божий (и первый и второй) был местом очевидного пребывания Бога. Дерзну сказать, что нередко евреям не нужно было делать усилия, чтобы верить. Их вера была не совсем от слышания. Они видели! Так, поколения, вышедшие из Египта, видели (!) столп огня перед собою ночью и столп дыма днем. Это было живое присутствие Бога Израилева среди людей Своих. И когда Моисей входил в скинию, облако покрывало ее на глазах всего народа. В этом густом облаке присутствия Моисей говорил с Господом так, как некогда на Синае. Нечто подобное было и в храме.
Ни интеллектуальных спекуляций, ни сладкоречия, ни научной аргументации израильтянам для веры в Бога не было нужно. То, что Бог есть, что Он жив, чувствовали все приближающиеся к храмовой горе и затем входящие во двор молитвы. Храм был местом чудес, воспринимавшихся как должное. Например, при ежедневных кровавых жертвоприношениях (иногда громадных по количеству забиваемого скота) можно было бы опасаться, что атмосфера храма будет подобна мясной бойне: кровь, мухи, трупы животных, гарь, соответствующие запахи… Но ничего подобного не было. В храме не было запахов мясной лавки и не было мух! Там часто было тесно от стоящих рядом богомольцев, но не было тесно опускаться на колени для поклонов. Никогда в храме не выкинула плод из-за тесноты беременная женщина. Паломникам всегда хватало и денег, и места для ночлега. Таких постоянных чудес было много, и к ним привыкли. Была благодать. Та самая, которая отошла от храма в день Крестной муки Спасителя, когда завеса разодралась надвое с верхнего края до нижнего.
