В Киевском оперном театре (том самом, где был убит Столыпин) в новогоднюю ночь или накануне ставят сказочные представления: «Сказка о царе Салтане», «Щелкунчик». В прошлом году мы всей семьей посетили балет «Щелкунчик» — и получили огромный заряд радости. Так хорошо мы Новый год еще не праздновали!
Сложилась за много лет традиция ночных новогодних литургий. Хорошая традиция. Чем напиваться, бесноваться, просыпаться в незнакомых квартирах лицом в салате или, как киногерой Женя Лукашин, спьяну лететь из Москвы в Петербург — лучше отметить праздник Литургией и тихо прийти домой.
Новогоднее пожелание: восполнить пустоту
Желать в Новый год что-либо — очень трудно. Желать надо того, чего нет. Так что я желаю каждому человеку определить свои пустоты. Нет ли у кого терпения, сильной веры, денег, жены или мужа, у живущего в браке — детей — пусть человек даст себе ответ на вопрос: «Чего у меня нет? Чего я хочу?»
Я желаю вам того, чего у вас нет, и чего вы очень хотите. С единственным условием: чтобы вам это пошло на пользу. Ибо есть две беды — неисполнение желаний и исполнение желаний, и может случиться так, что желание ваше исполнится, но вы будете самым несчастным человеком.
Пусть пустота ваша, если это действительно пустота, нуждающаяся в наполнении, наполнится подарками от Бога.
Записала Мария Сеньчукова
До чего дочитался… (3 января 2014г.)
Некоторое время тому назад прочел с интересом и даже наслаждением интервью О. Седаковой о Ерофееве (который Венедикт Венедиктович). Кажется, интервью было озаглавлено «Человек страстей». По нынешнему пониманию «страсти» это те, что либо «сладостные», либо «роковые», но обязательно греховные. О безгрешных Страстях Иисусовых мы, увы, мыслим и помним мало. Вот, думаю, сейчас прочту о страсти пьянства и прочих страстях, пьянству сопутствующих. Ерофеев ведь был эдакий Омар Хаям холодных краев и специалист по составлению коктейлей. Но, слава Богу, я обманулся. В заглавии статьи слово «страсти» имелось в виду в Евангельском смысле. В том смысле, в котором Бах писал «Страсти по Матфею». И Ерофеев, со слов Седаковой его лично знавшей, был человеком, тонко чувствующим трагизм мира, слезную поэтику оставлености, беспомощности, странничества, нищеты. Это был сознательный анти-энтузиаст, для которого всякое самодовольное торжество в духе «Гимна демократической молодежи» было средством пробуждения в душе хамских и вульгарных стихий.
Седакова пишет, что однажды сказала Ерофееву, что тот, дескать, Евангелие только до Распятия и положения во гроб дочитал, а Воскресение его как бы и не коснулось. А тот ей тогда ответил, что она, мол, наоборот – прочла о Рождестве и потом сразу о Пасхе, а все остальное выпустила. Ради этих слов эти строки и пишутся.
