Раньше рисовали агитплакаты на тему: «Сколько воды вытекает за сутки из незакрытого крана, если толщина струйки равна спичке?» Точную цифру не скажу, но объем утрат в результате получается устрашающий. Вернемся к нашей теме, вооружившись аналогией. Вместо незакрытого крана — не закрывающийся рот. Толщину струйки определить сложно, тут уже спичка не помощник, но струя пересыхает только на время сна. Каковы потери? Подсчет здесь вряд ли возможен, но потери огромны.
Больно смотреть, когда машина, везущая зерно, по дороге высыпает сквозь щели в бортах килограммы драгоценного груза. Так же больно смотреть, когда теплотрасса, усеянная наспех залатанными дырами, греет зимой воздух на улице, а батареи в домах едва теплые. Такие потери сродни болтовне «на воздух», сродни разговорам без цели и смысла. Можно, кстати, предположить, что связь между теми и этими потерями глубока и реальна. Ведь все хозяйственные люди молчуны. Они конкретны и практичны.
Среди фермеров, рыбаков, лесорубов, шахтеров найти болтуна большая редкость. Практичность и немногословность некоторых северных народов вошла в анекдоты, но смеется хорошо известно кто. У молчунов, как показывает опыт, не только слова, но и вода, тепло, налоговые сборы тратятся разумно и экономно. А ведь мы тоже далеко не южане, но «варежку» прикрывать не умеем. Может отсюда и многое другое?
Путь из Египта болтовни в Палестину молитвы лежит через пустыню молчания. Но это не молчание немого. Это молчание, при котором совершается внутренняя работа собирания помыслов. Как говорит Давид: «Воспламенилось сердце мое во мне; в мыслях моих возгорелся огонь; я стал говорить языком моим». Но прежде этого было вот что: «Я сказал: буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои, доколе нечестивый предо мною. Я был нем и безгласен, и молчал даже о добром; и скорбь моя подвиглась» (Пс. 38).
То есть, сначала был нем и безгласен. А потом сердце воспламенилось, в мыслях появился огонь, язык заговорил доброе и важное. Такова последовательность, и если сердце в человеке не горит, то очевидно, что он не умеет по временам быть немым и безгласным.
Драматурги во власти (26 марта 2013г.)
В юности я читал одну философскую пьесу. Суть ее в следующем (в деталях могу ошибиться, виною время). В почтенном семействе, окруженный любовью и заботой, живет слепой мужчина почтенных лет. Он — муж и отец. Тот мрак, в который погружены его глаза, с избытком компенсируется душевным теплом и светом, которые обеспечены заботой родни. И вот однажды, когда все домочадцы были заняты делами вне дома, а глава семьи сидел один у открытого окна, то ли лекарь, то ли факир с улицы завел со слепцом разговор. Незнакомец отрекомендовался целителем всех болезней и пообещал вернуть мужчине зрение. Вскоре его глаза несчастного вновь ясно видели свет и окружающие предметы. Но чудесную новость хозяин решил на время утаить и продолжить вести себя, как слепой, чтобы сильнее удивить семейство. Каков же был его ужас, когда он, подглядывая за своими любезными родственниками, обнаружил, что вся их любовь к нему — одно притворство. Опять-таки я не помню всех деталей, но нетрудно вообразить, как именно можно смеяться над слепым. Дети были циничны, жена изменяла мужу с одним из его друзей, свои мелкие пакости творила ежедневно прислуга. Одним словом несчастный слепец жил в атмосфере «вежливого ада». Потрясение его было так велико, что вскоре, сидя у окна, он вновь увидел своего целителя и, не колеблясь, попросил того забрать назад чудесно подаренное зрение. Так, правда, которой мы так часто страстно добиваемся, способна убить человека или оказаться неподъемной.
