Только в пустыне возможна настоящая встреча человека с самим собой, настоящий взгляд Дориана Грея на свой портрет. Пустыня красива, молящемуся человеку она вожделенна, но всё же жизнь в ней страшна.
Какие слова должны звучать в сознании, чтобы смотреть на мир, не прельщаясь? Прелюбодеи и прелюбодейцы! Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу (Иак. 4, 4).
Или, может, это: Выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому, и Я приму вас. И буду вам Отцом, и вы будете Моими сынами и дочерьми (2 Кор. 6, 17).
Конечно, не стоит бежать на вокзал за билетом. Но стоит, вместо просиживания вечера у телевизора, выйти в соседний парк, чтобы, подняв воротник и засунув руки в карманы, не спеша прогуляться, читая в уме псалмы. Возвращаясь домой, можно отказаться от лифта и подняться на свой этаж пешком. Можно лечь спать, не ужиная, и перед сном досыта почитать Исаию или Откровение. Уже засыпая, можно вспомнить о том, что патриарх Иаков спал, подложив под голову камень, а некоторые сейчас вовсе не спят, стоя на молитве. Сокрушённо вздохнув, можно уснуть. Ваш путь к пустыне начался.
Отец Димитрий (9 марта 2009г.)
По вечерам Почаевская Лавра похожа на плывущий корабль. Тяжёлой и сильной громадой она возвышается над равниной, будто плывёт. На террасе возле Успенского собора, словно на палубе, горят огни и смело дует освежающий ветер. А внутри, между кельями и храмом, в маленьком дворике неправильной формы — тихо. В небе мерцают звёзды. Уже давно прочитали братское правило, и монахи, как строгие чёрные птицы, удалились в кельи, чтобы в одиночестве разговаривать с Господом.
Я стою у дверей и не дыша слушаю отца Димитрия. Он говорит, а я таю от счастья и стараюсь навсегда запомнить его белую бороду, схимнический куколь, певучую речь и освещённое луною лицо. Он рассказывает о голодном детстве, о монастырской жизни с малых лет, о митрополитах, которых знал ещё молодыми иеромонахами. Самый подробный рассказ был об отце, кажется, Митрофане. Димитрий был тогда мальчишкой-послушником, и была война. Их монастырь был в Румынии, а Митрофан был единственным служащим в этой обители священником. Остальные, в основном, подростки, пели на клиросе, работали на послушаниях и обетов ещё не давали.
— Слухай, слухай, — говорит Димитрий, прикасаясь к моей руке. А я и так готов слушать его до самой полунощницы.
