А разве я не вожусь?..
Правильно Север говорит: на тренировочной арене и после неё каждый сам за себя.
Но одно дело — соперничество, а другое — избиение того, кто даже сдачи дать не способен.
— Тебя самого не обижают? — поинтересовалась с опаской.
— Не. — Он мотнул головой. — Всё хорошо, госпожа. Я могу быть свободен?
— Да. Иди…
Раз на Севера издевки не распространяются, значит, проблема не в том, что Ветер — мой раб. Проблема в том, что он — неправильный раб. Постельный. Иной касты. Недостойный быть среди будущих хранителей, по мнению других невольников.
И это клеймо не снять с него так просто.
Но мы попытаемся.
Я только села за задания, когда дверь вновь отворилась. Ветер, покачиваясь, стоял на пороге спальни. Он выглядел не так плохо, как утром или вчера, но бледность выдавала то, насколько он изнеможен.
— Ты поужинал? Нет? Обедал?
— Не хочется, — произнес тихо-тихо.
— Поешь, а потом возвращайся, — приказала господским тоном. — Неужели ты думаешь, что мне нужен полумертвый хранитель?
Да почему же он вызывает во мне такие эмоции? От переживания до гнева, когда этот невыносимый раб своенравничает.
— Извините, хозяйка.
Ветер удалился, оставив меня наедине со своей яростью. Сейчас бы выбраться за пределы гимназии и погулять где-нибудь в городе. Отвлечься. Но для начала нужно раздать нагоняев — не физических, конечно — этому неправильному рабу.
Как же он умеет выводить из себя! Я ведь поставила на него, доверилась своему выбору. А он когда-нибудь откинет копыта, если перестанет питаться или будет нарываться на неприятности.
Моё персональное несчастье вернулось спустя двадцать минут.
— Я поужинал, хозяйка, — сказал он таким тоном, будто нехорошая Алиса заставляла его жить.
— Вот спасибо, удружил, — фыркнула, откладывая учебные записи в сторонку. — Рассказывай, что тяжелее всего дается во время обучения?
Он размышлял недолго, а затем честно ответил:
— Всё.
— Как думаешь, это временно или тебя нужно снять с соревнований? Как по ощущениям? Да садись ты, чего стоишь!
Ветер, подчиняясь моему приказу, упал… правильно, на колени. Бесы, как же мне не нравится эта рабская покорность в моменты, когда она даром не нужна! Ведь есть стул или кровать, зачем отсиживать колени?
Я же просила!
— Встань.
Он резко поднялся.
Вновь из глубин поднялась обида. Зачем же я выбрала этого человека? Почему не могла ограничиться Севером или даже найти кого-нибудь третьего, гораздо сильнее их обоих? Чтобы моего будущего хранителя мадам Потт хвалила, а не стыдила перед целой ареной народа.
