— Ничего страшного. Меня не тяготит мой статус. Но спасибо за то, что вы попытаетесь.
Какая разница, кем он является на бумагах? Рядом с Алисой он свободен. Он может дышать полной грудью. Ходить, расправив плечи. Не бояться собственного мнения.
За эти месяцы он совсем позабыл, каково это: склоняться пред кем-то или молить о пощаде. Забыл вкус плети на обнаженной спине. Забыл и жгучую боль от прикосновений.
Всё это было в какой-то другой жизни. В мире, где не существовало кареглазой колдуньи, что навсегда пленила Стьена.
Он вновь узник, но отныне это добровольное решение. Ничто и никогда не заставит его расстаться с ней. Их жизнь поделена надвое, и каждую секунду они проживут с упоением.
Её магия струилась меж его пальцев. Так легко, безо всякого напряжения. Стьен ненавидел чародеев, а теперь осознавал, как приятно мысленно перебирать энергетические струны, направлять потоки.
Он сам словно обратился в мага благодаря Алисе.
Благодаря её проклятию.
— Алиса никогда бы не избрала недостойного человека, — подытожил Инварр Трозз. — Прошу только, не предавай её. Ты держишь сердце моей дочери в своих ладонях. Не растопчи его по случайности.
— Никогда.
Они чокнулись. Зазвенело стекло.
Завтра начнется первое боевое задание. За ним придет второе и третье. Бесконечные переезды, короткие остановки для передышки.
А потом, через месяцы или годы, Алисе захочется осесть, и они отыщут местечко, которое придется обоим по душам. Заживут в маленьком доме — или особняке, не столь важно! — и будут уезжать оттуда только по поручениям гильдии.
Стьен обязательно уговорит её обвенчаться. Потому что так правильно. Потому что Алиса будет прекрасно смотреться в подвенечном платье.
Но это случится чуть позже, когда всё успокоится.
У него могут появиться дети. Удивительно. Никогда Стьен не размышлял об этом, даже не задумывался. А теперь вдруг понял, что однажды Алиса станет матерью. Она выносит и родит их ребенка.
Не сейчас. Но когда-нибудь позже. Всё получится.
Нет ничего слаще этой мысли.
* * *
Мы отправлялись, стоило солнцу взойти над сонной столицей, разбрызгав багряный свет по крышам домов. Отец выделил двух лучших скакунов, ещё пошутил:
— Если погубишь их — не возвращайся.
Потом, правда, сам рассмеялся, расцеловал меня в обе щеки и попросил быть осторожной.
— Буду.
Стьену папа ничего не говорил, ни о чем не просил и не спрашивал. Только подмигнул многозначительно, и мой мужчина ответил легким кивком. Кажется, они друг друга поняли.
