Проклятие, как же холодно. И да, вся эта медового оттенка кожа, соприкасающаяся с моим телом, заставляет меня дрожать изнутри, вдобавок к тому, что мои зубы стучат друг об друга, лишая меня возможности говорить. В кой-то веки моя вагина молчит, наверняка, потому, что окончательно продрогла. Как бы ни было странно, я не против столь нежных объятий, скорее всего, из-за того, что я не ощущаю, что этот мужчина жаждет отыметь меня во все щели прямо сейчас…
― Делл!
Упс, он опять рычит на меня. Это я должна быть вне себя от злости! Но мне не до этого, пока я не справилась с последствиями переохлаждения.
Он обнимает меня сильнее, и я издаю тихий сдавленный звук. У меня нет сомнений, что от такой хватки кровь просто не сможет хлынуть обратно к моим конечностям.
― Прости, ― произносит он, ослабляя объятия. ― Издержки бессмертия.
Я начинаю слегка посапывать, чувствуя, как начинаю выпадать из реальности, пока тепло окутывает меня. Мне так уютно сейчас… а еще я адски устала.
― Сейчас не время спать, Делл.
Слова Аэро звучат твердо, как приказ.
Если я хочу спать, то я буду это делать…
Он тяжело вздыхает и…
Мама здесь. Моя любимая мамочка. Люди сторонились ее, шарахались от ее внешности, так как кожа на лице и облысевшей голове была обожжена и изуродована, один глаз навсегда закрылся, но второй был прекрасного серебристого оттенка… такого же, как и у меня. Я никогда не боялась ее, поэтому и сейчас устремляюсь к ней навстречу. Она протягивает ко мне руки, но как только я достигаю ее, она исчезает.
― Не исчезай, мамочка! Прошу…
Моя голова готова взорваться. Я корчусь от давления, пытаясь преодолеть это. На меня надвигается тьма, с которой я не хочу сталкиваться. Не хочу погружаться в нее, не сейчас. Я не готова.
Все вокруг меня мерцает. Свет, тьма, свет, тьма…
Череда силуэтов, болтовня. Что-то насчет трав, которые не возымели на меня действия…
Я вижу лезвия ― заржавевшие и затупившиеся.
Черт! Нет! Не надо! Нет!
Я пытаюсь вырваться, сбежать.
Но не могу.
Грубые руки удерживают меня на месте, а голоса становятся угрожающими.
Жгучая резь пронзает мой живот, и я кричу, кричу, кричу…
Пребывая в шоковом состоянии, я больше не ощущаю боли, но с ужасом осознаю, что происходит.
Мухи облепляют мое лицо и тело, когда мои репродуктивные органы извлекают из меня словно ковшом и погружают в миску, внимательно изучают, а затем отправляют в мусорное ведро с гниющей плотью других несчастных, которые подверглись такому же зверству до меня.
