Наконец, нахожу в себе силы оторваться от него. Отстраняюсь на достаточное, чтобы он мог увидеть мое лицо, расстояние. Опухшее, заплаканное - не имеет значения. Я говорю: Спасибо.
Пусть прочитает по губам. Я повторяю снова и снова. Костя абсолютно серьезен. Конечно же, молчит, просто смотрит. Я произнесла это слово уже раз тридцать, когда он, наконец, обнимает меня - теперь уже сам. Прижимает к себе. И позволяет выплакать ужас этой ночи и боль несправедливости последних лет.
Костя
Глубокая ночь застилает узкую улицу за окном долгожданной тишиной. В городе по-зимнему зябко. Тускло. Осень закончилась, наплевав на даты в календаре. Осени в этом году больше не будет, отмучились. Нам предстоит длинная тягомотная зима, а следом, если повезет, и весна, бередящая спрятанное в уголках души волнительное и робкое «а вдруг повезет». Ее тоже как-то нужно будет пережить. Приспособиться.
Дверь хлопает туда - обратно, привлеченные шумом испуганные постояльцы высыпали на первый этаж и ошарашенно переглядываются. Многие, кого не должно здесь быть ни в это время, ни в какое-либо другое, успевают поскорее унести ноги, опасаясь излишнего внимания к своим небезызвестным персонам. Новые гости заходят, но, увидев людей в форме, разворачиваются на каблуках, изображая шок от того, что якобы ошиблись дверью. Нет-нет, конечно же они искали круглосуточный магазинчик, чтобы прикупить кефирчик с овсяным печеньем, а попали в бордель (зачеркнуто) отель с почасовой оплатой. Я редко выхожу из дома, вот выбрался - и понимаю, что лучше бы продолжал сидеть перед монитором.
Гостиница у ночного клуба, кого тут только не встретишь. Глаза б не видели. Многим мы с Элен сорвали вечеринку, не только Кнуту с Седым. Еще как сорвали, да, девчонка?
Но как же громко ты кричала. А я… Что я? Ошалел, когда услышал. Сдурел. Виной захлебнулся, осознав, что как играл в детстве, так и продолжаю, только ставки выросли. Не имею ведь права. Тогда не тянул, а сейчас и подавно не справлюсь.
Она все еще жмется ко мне, но это ничего не значит. Девушка в шоке, а на моем месте мог быть любой другой, просто именно я ближе всех в данную минуту. Страшная ночь.
«Страшная ночь, да?» показываю ей сотовый с вопросом.
У Элен, оказывается, завораживающие глаза. В клинике девушка выглядела иначе, ничем не примечательной. Там ее легко получалось презирать за никчемный неуместный пафос. А теперь хочется дать передышку, загородив собой. Эти глаза… Плещущийся за ними животный ужас превратили зеркала души в целый мир. Ее мир. Нараспашку теперь ворота, смотри и тони, увязай, читай ее, взламывая последние замки. Спорю, спроси я хоть что сейчас - ответит честно и прямо.
