Один раз всё зашло так далеко, что вода из Лермонтовского туалета преодолела невысокий порожек и широко и привольно вылилась на просторы рекреации. Лермонтовский туалет был обязан своим гордым, но вполне очевидным именем непосредственной близости к кабинету математика Михаила Юрьевича, которого неоригинально и вполне ожидаемо ученики прозвали Лермонтовым. А вышеупомянутый математик был человеком невероятной, просто фантастической рассеянности. Поэтому, выйдя из кабинета на перемене, новообразовавшееся препятствие он не заметил, стремительно направился к лестнице, бороздя воды Лермонтовского разлива, как тут же окрестили потоп остроумные Златины дети, и, поскользнувшись, рухнул на пол с высоты своего двухметрового роста.
Злате и её детям пришлось не только ликвидировать последствия потопа, но и приводить в божеский вид изрядно подмоченного Лермонтова, то есть, конечно, математика. К счастью, был он человеком не только фантастически рассеянным, но ещё и невероятно добрым. И совершенно не рассердился. Даже рвался помочь в устранении последствий стихийного бедствия. Но Злата, зная способность Михаила Юрьевича усугублять и без того плохое, с трудом убедила его отказаться от участия в уборке. Правда, заняли уговоры добрых полчаса. Чуть ли не больше, чем само наведение порядка. Поэтому измученная потопами Злата Андреевна, уже сдав дежурство и собираясь домой, напоследок отправилась инспектировать проблемные места, чтобы на выходные оставить всё в полном порядке, целости и сохранности.
Начать решила с верхнего четвёртого этажа и двигаться вниз. Благодаря этому обстоятельству, не успевшая толком прочувствовать все прелести одиночного заключения Ирина вдруг услышала в тишине коридоров бодрое постукивание каблучков. Не веря своему счастью, она подбежала к двери и энергично заколотила в неё. Цоканье резко затихло, будто человек неожиданно налетел на препятствие и замер, стоя на одной ноге. Собственно, так и было. Ошарашенная Злата, услышав стук, остановилась в полёте и уподобилась цапле, высматривающей лягушку: стояла на правой ноге, левую подняв для следующего шага, но так и не опустив. Да ещё и голову склонила набок, прислушиваясь к непонятно откуда идущим звукам.
— Ну, натуральная цапля, — самокритично обозвала себя Злата и ногу опустила, стараясь не шуметь и дышать через раз, чтобы понять, что же нарушило тишину. Звук повторился громче и нетерпеливей. Цапля отмерла и трансформировалась в ищейку, идущую по следу. Так, во всяком случае, представлялось самой Злате. Она пошла на стук и неожиданно для себя поняла, что стучат в кабинете её подруги. Ей вдруг стало страшновато в полутёмном — уже включили приглушённый ночной свет — и абсолютно пустом коридоре. Злата рассердилась на себя, решительно промаршировала к двери, пытаясь прогнать невесть откуда взявшийся страх, и дёрнула за ручку. Дверь не поддалась. Злата напустила на себя учительскую строгость и требовательно спросила:
