Травмировал он ее в первую очередь не физически. Он не только поранил ее изнутри, он словно содрал кожу с ее души. И теперь не было той защитной оболочки, которая помогала ей мириться с таким поведением. Все, за что она его оправдывала, теперь предстало в своем истинном, уродливом виде.
Свернувшись калачиком, она пролежала достаточно долго. Душевная боль и физическая словно соревновались между собой – кто сильней. Затем все словно отступило. Она посмотрела на свою жизнь со стороны.
Кому она нужна? Мама, словно обрадовавшись, что теперь есть человек , который позаботится о дочери, умерла вскоре после свадьбы. У нее было больное сердце, и большей частью мягкий характер Влады объяснялся именно этим. Она безумно боялась расстроить мать, и поэтому всегда была образцом прилежания и послушности. И бесплатное поступление в вуз…Чтобы порадовать маму, Влада старалась изо всех сил – едва ли не до обморока, до синевы под глазами и звездочек в самих глазах.
. Отец, заведя другую семью, ни разу не вспомнил о ней, ни разу не поздравил с днем рождения. Больше не осталось никого на всем белом свете.
Так и белого света для нее тоже не существовало. Муж незаметно набросил серую пелену униженного существования на ее жизнерадостность, на ее позитивность и оптимизм. Нет радости, нет надежды, нет жизни.
Разве можно назвать это жизнью? Решение пришло неожиданно – как яркая вспышка молнии, разорвавшая угольно-черное небо.
Пошатываясь, она прошла в свою комнату, надела красивое платье и зачем-то туфли. Затем вышла на балкон и невидяще уставилась на звезды.
Двадцать первый этаж. Один шаг – и свобода от всего. Внизу сверкал огнями не засыпающий, как и Москва, Екатеринбург. Мчатся куда-то машины. Люди любят друг друга. Иногда ссорятся. Мирятся. Все по-разному. Но не так, как у нее. У нее нет выхода. Мама умерла. Да и если бы была жива, противостоять Угличскому она не смогла бы. Ее комнату они продали. Идти некуда. Обратиться за помощью не к кому. И жить так, как живет она, просто невозможно. Уже невозможно. Даже железо нельзя гнуть до бесконечности.
Свесив одну ногу за балконное ограждение, она собралась перебросить другую и потом отпустить руки.
- Эй, а чо, у нас лифт сломался? – послышался спокойный, с легкой хрипотцой женский голос. – Тебе так приспичило вниз спуститься?
Влада вздрогнула. Погруженная в черные мысли, она действовала, как сомнамбула.
