— Это бесчестно!
— Так уж заведено на свете. Только слабые бегут от войны. Теперь им придется расплатиться за свою слабость.
— Ты взаправду такой бессердечный?
— Боюсь, что да, Даниаль.
— Тебе должно быть стыдно.
— Согласен с тобой.
— Ты меня из себя выводишь.
— А ты меня восхищаешь — но об этом мы поговорим вечером. Теперь ответь мне вот на какой вопрос: почему надир оставил нас в живых?
Даниаль улыбнулась:
— Ты угрожал ему одному, выделив его из всех остальных. Боги, неужто эти уроки никогда не кончатся?
— Кончатся, и очень скоро.
Они предавались любви в укромной лощине вдали от лагеря, и то, что испытал при этом Нездешний, потрясло его. Он не помнил, как соединился с Даниаль, не помнил ничего. Его преследовало одно желание: слиться с ней, вобрать ее всю в себя или самому раствориться внутри лее. Впервые за много лет он перестал замечать, что происходит вокруг. Любовь захватила его целиком.
Теперь, наедине с собой, его грыз страх.
Что, если бы Кадорас подкрался к нему тогда?
Что, если бы вернулись надиры?
Что, если бы Братство?..
Хеула была права. Самый его страшный враг теперь — это любовь.
— Ты стареешь, — сказал он себе. — Стареешь и начинаешь уставать.
Он знал, что уже не столь скор и силен, как бывало. Где-то там в ночи ходит убийца моложе и опаснее, чем он, легендарный Нездешний. Кто же это? Кадорас? Или один из воинов Братства?
Столкновение с надирами сказало ему о многом. Тогда он действовал по привычке — рядом была Даниаль, и ему не хотелось умирать. Его величайшим преимуществом всегда было отсутствие страха — и вот теперь, когда самый малый перевес нужен ему как воздух, страх вернулся к нему.
Он потер глаза — нужно было поспать, но он не желал поддаваться сну. Сон — брат смерти, как поется в песне. Но добрый, ласковый брат. Усталость наливала тело теплом, и камень, у которого он сидел, казался мягким и манящим. Слишком усталый, чтобы заворачиваться в одеяла, Нездешний прислонился к камню и уснул. Во тьме перед ним явилось лицо Дардалиона: священник звал его, но он не слышал слов.
***
Дурмасту, спящему под передним фургоном, приснился сон. Он увидел перед собой юношу в серебряной броне, красивого и сильного. До того Дурмасту снилась женщина с каштановыми волосами с крепким, здоровым ребенком на руках — он попытался отогнать от себя образ воина, но тот не ушел.
— Чего тебе надо? — вскричал великан, когда женщина с ребенком растаяли. — Уйди прочь!
— Все, что ты нажил, пойдет прахом, если ты не проснешься, — сказал воин.
