— Когда свой откроешь? — бросает приятель, когда приезжает принимать работу. — Хотя не надо, мне конкуренты не нужны.
— Ты первым узнаешь, если соберусь.
— Ок, — он тут же кивает. — Ловлю на слове, я тогда в долю хочу.
— Ты прям как мой отец.
— Да, я запах денег за версту чую! Ник, ты уже настроил третий клуб под ключ, ты на отлично знаешь всю кухню. А еще твое имя можно писать на афишах, люди чертовски любят твои сеты. Бля, да на афишу даже твою рожу можно лепить! Знаешь, сколько малышек ходит на движ, чтобы поглазеть на тебя?
— Я надеялся, чтобы послушать.
— Одно другому не мешает, друг. Дополняет даже. Ты думай, в общем, и держи мой номер в уме.
Ничего нового он мне не говорит. Меня уже пару месяцев посещает мысль открыть свой клуб, я даже деньги уже скопил, откладывая гонорары.
— Ладно, до связи, — хлопаю приятеля по плечу и иду на выход.
Потом заезжаю в офис и выслушиваю юристов по сделке с мужем Ангела. Мне вручают огромную стопку бумаг на подпись, каждый лист из которой стоит миллионы. Моя семья и Антоша отлично заработают, особенно этот мудак, ведь его впервые пускают на следующий уровень. Открывают партнерские двери высшего ранга.
Я не хочу ставить ни одну подпись. Давать уроду еще больше денег, а значит власти, возможностей издеваться над ней… Даже, если ей это в кайф. Не знаю, как перевернуты ее мозги и что она испытывает к мужу, но в страх мне сложно верить. От страха бегут, ищут способы спастись и укрыться, а она отталкивает руку помощи и раз за разом возвращается к нему.
Блять, она любит его? Какой-нибудь больной бабской любовью… Может, ее как раз тянет к жестким мужикам, а не к идиотам с шампанским.
— Никита Львович, — отзывается один из помощников, когда я затягиваю с росчерком. — У вас есть вопросы?
Я поднимаю глаза на него и вижу свое отражение в узких очках в тонкой золотой оправе. Мужчина изогнулся крючком, нависнув над столом, за которым я сижу. На его губах услужливая полуулыбка, а пальцы зажимают паркер до побелевших костяшек. Он опасается меня, как многие здесь, ведь в моей башке гуляет ветер, а отцовские деньги как разрешение на любую выходку. Я никогда не спорил со своей репутацией, с ней даже весело, да и плевать по большому счету.
Пусть боятся, пусть презирают…
Черт!
Я резко поднимаюсь на ноги, угадывая, как пришедшая в голову злая мысль тут же подогревает кровь. Мужчины в строгих деловых костюмах напрягаются и смотрят на меня, не мигая.
— Все вон, — произношу еле слышно, занятый своими мыслями.
