Этого придется как-то сдерживать, иначе за сестру он на любой контракт наплюет. В темницу сажать мастера жалко, да и толку от него в темнице? А оставить такого врага за спиной — нет уж извините. Убить не убьет, но крови выпьет немало.
Кощей, задумавшись, шел в никуда и пришел, как ни удивительно, к русалкам.
Прилег на травку, уставился в небо. Огромное голубое пространство с перьями облаков резало глаза своей безупречностью и глубиной. На траве думалось бы привольно, кабы не русалки.
Конечно же, эти тут же выползли и прижались к нему с двух сторон. Да что ж такое! Нигде не спрятаться!
Кто говорит, что русалки холодные, просто не обнимались с русалками. Теплые они. Как люди. А как девушки даже горячие.
Одна русалка уже уткнулась носом в шею, руки запустила под футболку. Вторая обвила руками бедра, того и гляди, в штаны залезет.
— А ну, пигалицы, отошли от него! — раздался детский голосок от реки.
Русалок как ветром сдуло.
Так себе главная у русалок, на любителя. Худющая, аж ребра торчат, ручки как веточки, личико детское. На вид лет тринадцать ей. Но авторитет у нее железный, силы много, русалок в ежовых рукавицах держит. На деле Марьямь и в самом деле была молода, всего-то лет 70 как русалка. Но столько всего пережила за свою короткую людскую жизнь, была столь самоотвержена и чиста, что русалка из нее получилась очень могущественная.
Кощей историю Марьям знал, уважал ее. Да и по факту она была сильнейшей в России.
Вот и сейчас скомандовала — и разлетелись девки. С одной стороны не больно-то и хотелось (и это тоже надо обдумать на досуге), а с другой — никогда Марьямь русалкам не запрещала развлекаться. Тем более, с сильным колдуном. Для них это энергия, которая слаще меда.
Русалки, очевидно, подумали так же.
— Марьямь, ну почему? — возмутилась Галла, пухленькая блондинка.
— Руками чужое не лапай, — отрезала Марьямь. — Сашкин это мужик, оставьте.
— Чего это Сашкин? — взвизгнула глупая баба.
— Того, — ответила Марьямь. — Пока Сашка не разберется со своими чувствами, Кощея не трогать. Нам с Мастерицей ссориться не с руки. А еще раз вякнешь супротив меня — корягой обращу. Полежишь пару недель на дне, подумаешь о жизни.
Галла надулась, буркнула словно про себя:
— То же мне, мастерица. То же мне, чувства. С зельем-то любая дура мужика окрутит, а эта не сумела.
Чтоооо?
Кощей сел рывком.
С зельем?
Да неужто эта… эта… лисица хитрая сумела ему приворотное зелье подсунуть? Тогда и неудивительно, что его так повело.
