С двумя оставшимися разобралась куда быстрее. Не прошло и половины минуты, как все трое уже лежали на земле, не находя в себе сил вырваться из болезненного сна.
— Арвэн, ты цела? — Обеспокоенно посмотрела на меня прижимающаяся к дереву Арлим.
Беспокойство её было самым искренним, заставившим сжаться что-то внутри меня.
— Конечно, малыш, — улыбнулась ей подбадривающее и пошевелила плечами, оценивая масштаб повреждений. Жить буду точно. — Пошли отсюда.
Арли не стала возражать, торопливо подошла и испуганно посмотрела на меня. Её широко распахнутые глаза немного блестели от набежавших слёз, губы едва заметно дрожали вместе с подбородком.
Надеюсь, она не будет плакать. Я не переношу, когда она плачет, это просто выше моих сил. Особенно вот в таких случаях, когда слёзы её вызваны страхом. И вроде бы нет больше повода бояться, я устранила угрозу, но ей этого не объяснишь. Теперь Арли будет бояться каждого куста. И, конечно, в целом будет права, но всё же нельзя превращать осторожность в паранойю.
Я крепко сжала её ладонь, пытаясь без лишних слов показать, что всё хорошо. Но говорить всё же пришлось, потому что весь вид Ар говорил: она ужасно боится.
— Тебе не о чем волноваться, — заверила её с непоколебимой уверенностью, — я не дам тебя в обиду. Мы разберёмся, хорошо?
— Что, если кого-нибудь из нас убьют? — Прошептала она с ужасом, а затем подалась вперёд, обвила меня руками и крепко обняла, пытаясь вдавить в собственное тело, спрятать от всего на свете…
— Никого не убьют, — твёрдо проговорила я, обнимая сестру в ответ и прижимая так сильно к себе, что свело руки и заныли рёбра, — я не допущу этого, Арлим. Ты веришь мне?
Лучший способ успокоить её — спросить, верит ли она мне. Он срабатывал множество раз, никогда не подводил, а сейчас она будто и не услышала его.
— Как быть с Орэстом, Арвэн? Он не оставит тебя, он сам так сказал!
Орэст… я знаю о его самоуверенности и упрямстве. Знаю, что он не отступит. Знаю, что он принесёт в мою семью ещё много-много бед.
А ещё я знаю, что каждую среду он выходит в город, идёт на улицу Мертвецов, заходит в лавку госпожи Эмилии и покупает у неё мятный чай с малиновым пирожным. А яд весенней Соньи невозможно почувствовать, и убивает он медленно, но верно.
Я не жестокая и уж точно не бессердечная. Я умею расставлять приоритеты. И на разных чашах весов вниз склониться та, что держит Арлим. И мне совершенно неважно, что будет на другой стороне.
— Прекрати переживать, — поглаживая длинные волосы, попросила я, — всё будет хорошо. Мы со всем разберёмся, малыш.
