Не будь на площади военных, горожане храмовников попросту бы разорвали. И мне даже не было бы их жаль.
Но всё закончилось лучше, чем предсказывала моя кровожадность, и теперь все были счастливы, а мы с Ар… а у нас корабль завтра рано утром.
И нам бы обеим сейчас спать, но нет никакого желания, поэтому сестрёнка смотрит на далёкий, но всё равно ужасно шумный салют, поглаживая привычно забравшегося на плечо и сладко дремлющего зверька, а я сижу за столом в её комнате, освещая тот висящим над головой пульсаром, и рассчитываю формулу идеальной магической защиты.
У меня даже что-то получается. Кажется… Во всяком случае, идея и желание есть, а это уже половина дела. Есть ещё и приличное количество исписанных листов, что добавляет плюсиков на мой счёт.
— Могла бы пойти, — напомнила я сестре уже в десятый раз.
Головы не поднимала, но её укоризненный взгляд почувствовала отчётливо.
— И оставить тебя одну? — Возмутилась она. — Нет, мне и здесь хорошо.
И голову я всё же подняла, чтобы бросить на неё взгляд, заметить поджатые губы, грустный взгляд за окно и сказать:
— Врунья.
Арлим в ответ лишь вздохнула, даже спорить не стала. И от этого я почувствовала себя ещё более противно — жуткой эгоисткой, из-за которой сестра лишилась праздника. А ведь это и её праздник тоже, она, в конце концов, принимала во всём этом безумии участие, активно помогала освобождать детей от артефактов и находить им свои семьи.
Наревелась ещё больше, чем я сама.
— Между прочим, это твоя заслуга. Ты помогла им всем, — заметила Арли через несколько минут молчания.
— Это моя работа, — снова пояснила ей, постукивая кончиком карандаша по столешнице и старательно обдумывая вырисовывавшуюся на бумаге схему. В целом, она выглядела правильной, но интуиция подсказывала, что я допустила ошибку.
— Разве за работу не принято говорить спасибо? — Не унималась сестра.
— Обычно мне говорят «За какой Тьмой ты вообще здесь появилась?». Твой Аэр не был исключением. Кстати, — метнула на неё заинтересованный взгляд, — а что у вас с ним происходит?
Мгновенно смутившаяся сестрёнка отвернулась к окну, а через пару секунд тихо и грустно спросила:
— А разве у нас что-то происходит?
Я тут же подпёрла подбородок кулаком и снисходительно улыбнулась.
— Иначе бы мне не хотелось его придушить.
Арли осторожно повернулась ко мне, посмотрела в глаза и грустно улыбнулась.
— Это плохо, да?
О, да, это просто ужасно! Моя Арли, моя! Только моя, и я никому-никому-никому её не отдам!
