Так странно и одновременно с тем правильно было ощутить окружающий его ореол уверенности, надежности, странной нежности и, кажется, любви? Я могу ошибаться. Более того, я почти наверняка ошибаюсь.
Но подумать об этом ещё не удалось. Волна, накрывшая меня с головой, медленно утаскивала на дно, делая всё перед глазами непроглядно чёрным и гася вообще все мои ощущения.
Все.
***
Лицо. Красивое, женское, с плавными чертами, крупными красивыми изумрудными глазами, обрамленными черными ресницами. Уставшие глаза, в которых, вопреки всему, плескалась радость, нежность, любовь. Её светло-золотистые крупные кудри были убраны от висков и заколоты на затылке, но пара прядок всё равно падали на хрупкие плечи.
Я так и видела её, только по плечи.
А ещё она улыбалась. Нежно, с обожанием, с трепетом, подбадривая и даря что-то странное, теплое в груди.
Вокруг неё все было светлым, и она сама была лучиком света. Яркой, как солнышко. Нежной, как облачко. Красивой, как самый хрупкий белоснежный цветок. Сказочной, как ангел.
И вот она, наклонившись, прикоснулась горячими губами к моему лбу, чуть отстранилась и негромким, безмерно добрым голосом произнесла:
— Варэа. Я назову её Варэа.
***
Лицо. В этот раз совершенно другое, мужское. Серьезное, суровое, величественное и нежное, мягкое, светлое. На щеках щетина, довольно крупноватый нос, что не портил, а делал серьезнее. Глаза тёмные, с радостным блеском смотрящие на меня сверху вниз.
Он разительно отличался от женщины, был темнее и опаснее, могущественнее, величественнее, серьезнее.
— Здравствуй, малышка, — прошептал он, с кривой ухмылкой поглядывая на меня сверху и немного сбоку.
Одна его рука поднялась, осторожно коснулась моей щеки и я поняла, что ему жарко.
И затем всё вновь заволокло дымкой.
***
В этот раз я видела лорда. Да, того самого, что приходился мне…дядей. Эта мысль приглушила ощущение от воспоминания, из-за чего последнее опасно зарябило, но не пропало.
Я видела его. Точно такого же, но неуловимо изменившегося. Сейчас, перед внутренним взором, он казался мне более…молодым. И вот он, сидя передо мной на корточках, но даже так возвышающийся, как скала, позволял себе спокойно меня рассматривать. С интересом, внимательно.
— Твой отец убьет меня, — грустно улыбнулся он, не пытаясь коснуться, — а мать убьёт повторно.
И вновь пелесая белена, затянувшая образы, мысли, моменты, ощущения в один нечеткий водоворот.
***
— Что происходит? — напряженный голос, но перед глазами всё ещё темно и я не понимаю, кому он принадлежит.
