Но представив, как Джесика подает мне утренний кофе в постель, тщательно скрывая всю ту злобу, которой она ко мне буквально пропитана, или наоборот — всячески ее показывая, я мысль отринул. Тут поневоле глотком подавишься. Наверное, лучше будет в «Робкую любовь». Все, так и сделаю.
Совсем некстати мелодично зазвякал таймер, ясно показывая, что время безвозвратно ушло, и его у меня остается только на то, чтобы задать одинаковые градации всем троим. А значит — «Воплощение нежности»!
Когда на отключенный коммуникатор пришел вызов, от неожиданности я дернулся, ударился локтем о край пульта и выронил из рук чашку. Выронил неудачно, пролив горячий кофе на колени. Вскочив, запнулся, полетел вперед и уткнулся лицом в пульт. Уткнулся тоже неудачно, носом.
В общем, на ногах ожег, из глаз слезы, а из носа кровь. И еще было очень обидно, потому что пролился последний натуральный кофе с последними каплями натурального арманьяка. Я берег для особого случая, и если уж этот случай не был особенным!..
Человек — тупиковая ветвь эволюции. Это озарение пришло мне в связи с тем, что я попытался двумя руками сделать три дела одновременно — зажать нос, оттянуть горячую брючину от ноги и ответить на входящий вызов.
Мой АК-74 — адронный коммуникатор с диагональю проекционного экрана семьдесят четыре дюйма лишился возможности общаться с ним при помощи мысленного усилия после очередного вируса, который он подцепил. А я ведь даже не стал брать АК-107, хотя такая возможность в то время у меня была, именно из-за подобных опасений.
Идешь себе, неся перед собой развернутый в объемной проекции экран коммуникатора, когда сам он находится в кармане, и смотришь клипы или фильмы. Удобно. Проблема в том, что при соприкосновении с экраном другого коммуникатора вирус можно и подцепить. Боб Харли утверждает, что, когда такое происходит с его АК, он видит пробежавшую по экрану зеленую искру, а в копчике у него свербит. Искр я еще ни разу не видел, но с копчиком у меня такое происходит, если долго не имею возможности заглянуть в бар.
Однажды, после того, как мне в очередной раз не удалось увидеть зеленую искру и почувствовать свербение в копчике, со мной произошла следующая история. Я лежал в гостиничном номере, мучимый жестоким абстинентным синдромом, размышляя на тему: стоит ли привлечь для борьбы с ним унцию любимого ржаного виски, или все же начать с пинты холодного пива, когда в дверь постучали. Чертыхаясь и проклиная тот миг, когда появился на свет в самом презренном из всех существующих миров, я открыл дверь.
