Конечно, потом все узнают, что это были лишь бутафорские силуэты, собранные из досок и парусины в масштабе один к восьми. Установленные на слегка выступающие над водой понтоны, с жестко пришвартованными с противоположной стороны паровыми катерами, они создавали практически полную иллюзию облика настоящих кораблей.
Естественно, при взгляде под прямым углом на тот «борт», где не было катера-буксировщика. Плюс ночь, подсветка узкими лучами. Но и сами силуэты-муляжи были сделаны с подлинно немецкой, педантичной аккуратностью. На их «бортах» художник тщательно прорисовал все подробности корабельного облика. От якорей и скоб-трапов, до киповых планок и иллюминаторов. Даже настоящие прожектора блестели зеркальными стеклами на марсах, а из «труб» курился дымок!
Но именно благодаря их графическим деталям — шлюпбалкам, спонсонам, стволам орудий — Василий смог быстро догадаться, что перед ним высококачественная обманка: следом за светом прожекторов не двигались тени от всей этой мелочевки. С примерным размером силуэтов он определился, прикинув на глаз высоту их «мачт» в сравнении с деревьями, смутно различимыми на заднем плане. Но в самые первые секунды, пока его взгляд не «зацепил» нюансы, ощущение реальности было потрясающим.
В большинстве своем, зрители этих подсказок не заметили даже с биноклями. Тем более, что устроители шоу много времени на процесс разглядывания «кораблей» давать не собирались. Внезапно оба прожектора погасли, и под недоуменно-испуганный выдох публики, и «зал», и «сцену», окутала непроглядная тьма. На пару-тройку секунд, не более. А затем корабельные силуэты появились вновь, очерченные гирляндами зеленоватых лампочек расцвечивания, а между «мачт» красным с золотом вспыхнули императорские вензели — Николая IIна «Варяге» и Вильгельма II на «Адальберте».
По зрительским рядам прокатилась овация. И едва лишь пошла на спад, как с громом и протяжным завыванием, в бархатную тьму ночного неба с «палуб» «крейсеров» грянул первый залп роскошного фейрверка. Огненные дорожки взметнулись в зенит. Ахнули в вышине сияющими звездами, рассыпались разноцветными блестками слепящих шаров. И затухая, мерцающими искрами, плавно заструились вниз. Но навстречу им уже взмывал ввысь, чтобы расплескаться пламенеющей радугой, второй залп. За ним третий…
Каждый последующий портуберанец этого поистине императорского салюта был в чем-то красивее и шикарнее предыдущего. Сначала в феерии разноцветного огня, треска и пронзительного свиста участвовали только «корабли». Затем загрохотал берег за ними, да так, что почти все небо над ликующей публикой превратилось в поле завораживающего своей красотой сражения между ослепительным светом, цветом и мраком…
