Пришлось отвернуться и несколько раз шумно втянуть в себя воздух.
«Не хватало ещё разреветься при всех, – подумал он. – Вот позору-то будет».
Выпив почти три четверти содержимого, Майкл удовлетворённо вздохнул и произнёс звонким и одновременно нежным мальчишеским дискантом:
– Спасибо, сэр.
– Ещё хочешь? – сглотнув воздух, спросил Гонсало.
– А можно? – спросил Майкл.
– Конечно, малец, – развёл руками Гонсало, купил ещё одну бутылку и, передавая её маленькому гринго, увидел в его глазах неприкрытый восторг.
Только дети умеют обнажать свои эмоции, не украшая их разноцветьем отвлекающих манёвров и ширмой притворства. Взрослые этого уже не могут. У взрослых пропадает прямая связь с миром, и они видят его через выставленные приобретённым опытом мыслительные хитросплетения, обильно сдобренные ложью, пронизывающей, как известно, сволочную человеческую натуру вдоль и поперёк.
– Ладно-ладно, пей сколько влезет, только не лопни, – добродушно буркнул Гонсало.
Он подождал, пока Майкл выпьет ещё несколько глотков, протянул ему руку, они двинулись к большой старой машине, припаркованной неподалёку от площади, и, сев в неё, быстро поехали в сторону видневшихся вдали жёлто-синих гор.
Предстоящий разговор с Инес совершенно не беспокоил Гонсало, так как за годы совместной жизни он научился справляться с ней. В молодости прихватывал сильной ручищей за плоские ягодицы, и Инес сразу становилась кроткая, как овечка, а когда молодость прошла, дрался с ней в прямом и переносном смысле, ни на йоту не отступая от ранее заявленного, поскольку знал, что любая уступка будет стоить ему целого ряда завоёванных позиций. Но внешний вид маленького гринго тем не менее беспокоил его, поскольку в душе Гонсало остался таким же любителем произвести эффект, как и сто лет назад, и ему хотелось, чтобы найдёныш выглядел впечатляюще.
Ну или хотя бы немного чище, что ли…
– Мы с тобой сначала пойдём к мамите, и она тебя помоет, да и из одёжки найдёт кое-чего, – произнёс он, скорее, для собственного успокоения, так как отнюдь не был уверен, что в доме найдётся что-либо, годящееся на смену детским лохмотьям. – Только ты не балуй тут мне и веди себя тихо, а то я знаешь как могу всыпать? – на всякий случай добавил он и краем глаза заметил, что маленький гринго согласно кивнул.
«Смышлёный», – подумал Гонсало, отчего-то испытывая чувство радостного удовлетворения.
– А кто это – мамита?
Вопрос прозвучал на испанском и так неожиданно, что Гонсало вздрогнул.
