Феликс усадил меня обратно, продолжая двигаться, ускоряясь, готовый взлететь следом за мной. Он смял мои губы, глухо выдыхая низкий стон, и я почувствовала горячую жидкость на внутренней стороне бедра.
С минуту мы молчали, дыша по очереди. Мой мир разрушился, и все, чем я жила до этого момента, потеряло значение. Вместо твердого фундамента под ногами я получила тонкий канат, на котором придется учиться балансировать с самых азов. Но, кажется, я была готова попробовать.
- Я… люблю тебя… по ходу, - все еще тяжело выдыхая, произнес Феликс.
Что?
Ну какого черта?
Я только что спустила в унитаз все планы на жизнь и будущий брак. Какое люблю? Какая любовь? Зачем он разрушил тот хрупкий мостик, что успел вырасти между нами? Для него это игра?
- Ты все что угодно скажешь, чтобы я отменила свадьбу?
В моем голосе был один только металл. Феликс услышал, потому как отклонился назад, заглядывая в лицо. Я не скрывала ни одной эмоции, кипевшей внутри.
- А ты, что не сделай, не отменишь эту хрень?
Он ответил таким же холодным взглядом. Им можно было охладить весь африканский континент.
Я оттолкнула его, схватила бумажные полотенца, натянула впопыхах колготки и засобиралась в сторону выхода. Феликс перехватил запястье, зубы свело от боли.
- Стой! – рявкнул он.
И, черт, я себя ненавидела, потому что все равно готова была расплыться лужей прямо у его ног, если бы он только попросил.
Но Феликс ушел в дальнюю комнату, а спустя двадцать шесть секунд вернулся с кипой бумаг и грубо сунул мне их в руки.
- На! И вали! Счастливой вам семейной жизни! – заорал он, прогоняя жестом.
Я лишь мельком пробежала по первому листу глазами, увидела много цифр и даже свое имя. А затем раздался грохот – в стену полетела кружка, что стояла на барной стойке, где мы только несколько минут назад тонули в блаженстве.
Не помню, как одевалась, как не забыла обувь. Я бежала со всех ног прямо с тринадцатого этажа, не воспользовавшись лифтом. Бежала быстро, закрывая руками уши, только бы не слышать дребезг стекла и отборный мат, доносившийся из пятидесятой квартиры.
Шнурок развязался на левом ботинке. Я брела по тротуару, обнимая стопку бумаг. Не чувствовала холодного ветра, задувающего в распахнутые полы куртки. Шагала без остановки. Никаких слез и истерик. Одна пустота. Ни рай, ни ад – чистилище.
Пройдя пару кварталов, я завернула в кофейню, хотела подробнее рассмотреть то, что мне с «торжественностью» вручили. В теплом тихом углу за столиком с видом на дорогу я вдруг осознала, насколько сильно продрогла: обветренные щеки и нос горели, а пальцы околели так, что едва сгибались. И пока я грела их о чашку ароматного черного кофе, медленно просматривала папку с документами.
