— А я — Крон! — вставило и себе мое лохматое недоразумение, у которого из кочки внезапно высунулась маленькая мордочка и лапки, которыми он довольно шустро стал загребать кашу.
Затем у костра стало на время почти тихо, не считая, конечно же стука ложек, потрескивания горящих веток и шелеста ветра в траве. А вот после ужина форменный допрос снова продолжился, но теперь на нем отдувался уже не лохматик, а одна очень амбициозная журналистка, оказавшаяся совершенно случайно в непростой ситуации.
Честно говоря, по началу я еще пыталась выкручиваться, но потом все-таки пришлось признаться, почему мне не известны элементарные вещи, которые, по словам Дэна, знает каждый ребенок. И все бы было вполне сносно, а местами и просто замечательно, если бы наш новый знакомый, услыхав о цели моего путешествия, почему-то не расхохотался, а я… я просто обиделась на него. Ну неужели взять интервью или написать статью — это так смешно?!
— Крошка, не сердись, — в конце концов выговорил он сквозь смех, — но о большей дурости мне еще не доводилось слышать.
— Почему вы считаете, что работа журналиста — это «дурость»?! — взъярилась я, еще немного и из моих ноздрей бы повалил дым, как у дракона.
— Да потому что нормальным людям даже в голову не придет ради такой ерунды рисковать своей жизнью, — строго проговорил он.
— Ну, во-первый, уважаемый (это слово я употребила только в благодарность за ужин), — и невежливо ткнула в Дэна пальцем, — давайте, обойдемся без намеков.
— А я и не намекаю, — хмыкнул он, — говорю прямым текстом: большей безответственности и глупости никогда не встречал.
— Во-вторых, — с нажимом продолжила я, делая вид, что его предыдущей фразы и вовсе не было, — кроме мифического бабочника, которого мне так и не довелось увидеть, никаких других опасностей я не встретила, — и тут же мысленно добавила, — ну кроме вас, конечно же, — а потом уже снова вслух, — а мой лохматик оказался милейшим существом с добрым характером и благородным сердцем. Ведь это именно он бросил свой лес и отправился в дальний путь сопровождать прекрасную даму, дабы оградить ее от неприятностей, — высокопарно закончила я.
А воображение тут же нарисовало меня в образе этой самой прекрасной дамы, а лохматика — в сияющих рыцарских доспехах, которые моя фантазия все никак не могла на него правильно надеть. В конце концов она засунула Крона под шлем, из-под забрала которого и торчала теперь знакомая остренькая мордочка с длинными усами.
