— У меня всё хорошо, просто голова болит, — Ксюша прикусила губу, потом отвернулась.
— Голова болит?
— Да! Болит! — она закричала на своё руководство при большей части коллектива, и сейчас все с нетерпением наблюдали за дальнейшими действиями.
— Хреново, что болит. Чтобы сейчас же записалась к врачу, а потом домой, быстро! — он не отошёл от её стола, пока она копалась в сумке, искала номер страхового полиса, дозванивалась диспетчеру, и отошёл только тогда, когда услышал время и дату приёма. Наплевав на удивлённые взгляды сотрудниц.
— Ох, Сергей Павлович, — раздалось от Маргариты, — что-то и у меня голова болит, может, и меня домой отпустите, а?
— Голова не жопа — завяжи и лежи, — отрезал и вышел, не глядя по сторонам.
В день, когда Ксюши не должно было быть на рабочем месте, она была.
— Ты почему не у врача?
— Всё прошло уже.
— Встала и пошла к доктору, мне тут лебеди умирающие не нужны, — начиная злиться.
— Вы обо всех своих сотрудниках так печётесь, Сергей Павлович?
— Нет, только об особо одарённых, Аксинья, — практически зашипел, даже Марго показала глазами, что мужчина перегибает палку. И без того ходили слухи про него и «новую бухгалтершу», но про Сергея частенько ходили слухи, но всё так и оставалось на уровне домыслов, почти семейные разборки не могли не привлечь внимания.
Выйдя из кабинета, он тут же набрал номер.
— Фенёк, я серьёзно, жду тебя на парковке, мы едем к врачу.
— Но?..
— Нокать будешь потом, сейчас выходи, без разговоров, — и отбил звонок, точно зная, что Ксюша выйдет.
В поликлинике его не устроила расплывчатая формулировка врача, он требовал дополнительных обследований, вывалив на медперсонал и саму Ксюшу море терминов и аббревиатур.
— Да плевать мне, одобрит страховая или нет, — отрезал, — назначайте, за наличные.
— Дело ваше, — доктор протянул листок с рекомендациями, и Серёжа, схватив Ксюшу, как ребёнка, за руку, направился в регистратуру.
Ксюша была притихшей и казалась даже напуганной, когда всё же покорно зашла в кабинет, а потом отрешённо слушала человека в белом халате, который не нашёл никаких очагов или отклонений.
— Ты придурок, — это она сказала в машине, бледными губами, — что за цирк ты там устроил? Вообще ненормальный, да?!
— Фенёчек, прости меня. Да, я придурок, но я с ума сойду, если с тобой что-нибудь случится…
— Да что со мной может случиться? Ты теперь будешь по каждому поводу такие представления устраивать?
— Не по каждому… постараюсь, Ксюшенька, я построюсь держать себя в руках, это сложно. Но ты и вправду была какой-то странно бледной.
