Сергей давно решил, что перегибает палку с «ухаживаниями». Ксюша только злилась, а потом и вовсе стала отстранённой и какой-то потерянной. Вообще, она часто была немного более нервной, чем по весне, когда только появилась в поле зрения мужчины.
Был ли тому виной сам Сергей или другие обстоятельства, он не знал, но хотел знать. Беда была в том, что Ксюша, очевидно, избегала своё начальство, порой буквально отпрыгивая к стене, если они случайно встречались в коридоре.
На следующий день женский коллектив дружно усаживался в автобус, Ксюши не было.
— Марго, где Ксюша?
— Далась тебе Ксюша.
— Не смотри на меня так, грамоту ей надо вручить, прислали.
— А переходящее красное древко от знамени ей не прислали?
— Боже, что за пошлости…
— Пошлость — это то, что ты извёл девчонку, не знает, куда глаза девать.
— О чём ты?
— Об оранжерее твоей, Серёжа! Что за детский сад, в самом деле! Я тебя своими руками придушу, так и знай, если доведёшь её до увольнения!
— Она сказала?
— Ничего она не говорила, натуру твою кобелиную знаю… вообще не была уверена, но ты сам подтвердил. Серёга, завязывай с этим идиотизмом, и вообще, завязывай, ничему тебя жизнь не учит…
— Ой, не учит, Марго. Но ты права, заигрался. Всё, завязываю. Так где Ксюша?
— Не поедет она, голова болит у неё.
— Ясно. Ты на автобусе или меня подождёшь? — Марго глянула на Сергея, с минуту помолчала.
— На автобусе я, поболтаем о своём, о женском, к вечеру-то будешь?
— К праздничному ужину приеду.
К ужину он приехал с Ксюшей.
Сам не понял, каким чудом, но он усадил в свою машину притихшую Ксюшу и довёз до базы отдыха на берегу озера.
Корпуса постройки времён Советской власти тянулись вдоль берега или уходили в лесо-парковую зону. Отдельно стоял корпус для руководства. Он отличался благоустроенностью, просторными номерами с отдельным входом и удобствами. Когда-то Сергей сюда приезжал с семьёй, теперь бывал только раз в год, на совместном праздновании. Это было его обязанностью, и Сергей не пренебрегал ею.
Юле было три года, когда Марина, именно в этом месте, потеряла ненадолго сознание, тогда списали на жару — вероятно, это было первым звоночком, на который никто из них не обратил внимания. Когда же её состояние стало стремительно ухудшаться, Марина стала меняться, ускользать сквозь пальцы — предпринимать что либо было уже поздно… Никто не мог с уверенностью ответить на вопрос, что было бы, отвези Сергей в тот день Марину в больницу, возможно, операция тогда ещё была возможна… Но каждый раз находясь в этом месте, Сергей невольно переносился в то лето и корил себя за невнимательность к Маришке.
