— Мне интересно, что там, — сказала, уже ни на что не надеясь: ни на то, что он поймет, ни на то, что посочувствует.
Парень покосился на Ки Ра — тот уже играл с Лерой в «кто кого мрачнее переглядит». И, усмехнувшись, сложил лист пополам, спрятал за ворот. У, как подло! Хотя он первый нашел. Но… или он издалека все видел? И как Ки Ра вырвал лист, и как под машину едва не попал? Но Виталий кинулся вперед, пытаясь успеть того спасти, а Акира то ли не успел, то ли был слишком далеко — тогда у него хорошее зрение, раз лист разглядел — или… не захотел?.. Даже не закричал, предупреждая?.. Но если не захотел даже попытаться спасти Ки Ра, то это нехорошо о нем говорит. Или… он все-таки меня не понял? Так, выходит, Виталий говорил с ними по-английски? Который у меня хромает. На обе ноги. А еще косой. На оба глаза. В общем, я смолчала.
Наш приятель в итоге обоих парней и меня с Лерой заодно утащил в кафе отмечать спасение жизней и что Ки Ра учится в нашем вузе. Говорил по-английски. Эх. И Лера, увы, говорила. Одна я уныло тянула сок из стакана, какими-то комариными глотками и с серьезным видом слушала их разговор.
Потом Ки Ра испарился в направлении уборной, Лера и Виталий пошли меню посмотреть и, особенно, пироженки на витрине. Просто подруженция заикнулась, что хочет корзинок и состроила умильное грустное-грустное лицо. А Лий, серьезно взглянув на нее, и как-то вдруг улыбнувшись, светло, серьезно кивнул и разрешил выбрать сладкого на двести рублей.
Остались мы с Акира. Тот обернулся — наши все ушли уже кто куда — и, хитро улыбнувшись, достал из-под рубашки рисунок. Я дернулась. Он хлопнул по стулу рядом с собой. Эх, понял, что ли, что я ничего не поняла из их разговора на английском? А впрочем, надо поторопиться, пока не вернулись другие, особенно, Ки Ра. Тот, кажется, не засек, что его имущество свистнули и заныкали — и теперь оно нагло путешествует вблизи от него под чужой одеждой. Ну, ладно, Акира все-таки оказался добрым.
Радостно села на стул возле него, бывший лерин. Перетащила к себе свой недопитый стакан с соком, сжала в руках, пригубила, смакуя удовольствие и от вкуса любимого вишневого сока, и от чужой тайны, которую мне сейчас приоткроют. Парень, снова огляделся — никого из наших знакомых не показалось на горизонте — и развернул бумагу. Я подалась вперед.
Стакан выпал у меня из рук — сок пролился на стол, на японца и на мою юбку — скатился с моей ноги и упал на пол. Но, кажется, я уже не слышала, как он разбился.
