Лекарь принялся собирать инструменты обратно в свой чемодан и посмотрел на меня с прищуром.
— Хочешь спросить, не боюсь ли я, что ты обо мне расскажешь? Нет. На тебе ведь проклятие. Мы оба отлично знаем это, Телла!
Я открываю рот и снова закрываю его. Он ехидно улыбается и выходит, а я хлопаю глазами и смотрю на дверной проём, в котором появляется Титус.
— Лекарь сказал, что твой организм восстановился. Я провожу тебя в спальню, Телла!
Я пытаюсь сказать ему, что лекарь угрожал мне, что он как-то связан с моим (или с её, Теллы) прошлым, но не могу, потому что рот словно заклеили скотчем. Негромкий писк слетает с губ, и я смотрю на Титуса, но он не понимает моего поведения.
Я была рада вернуться в свою комнату: только переступила порог, и Джинджер принялась крутиться вокруг меня, просто не передать словами её радость. Она напомнила мне игривого щенка, обрадовавшегося возвращению хозяина. Я провела подушечками пальцев по деревянной ручке, прошла в середину комнаты, взметнула рукой, создавая ковёр с высоким серым ворсом, и присела на него. Джинджер прижалась ко мне, позволяя разглядеть её получше. Бедняжка действительно пострадала, и её радужные прутики потеряли силу: больше не переливались разными цветами.
— Ах, ты моя бедняжка! — прошептала я и принялась восстанавливать её, используя созидательную магию.
Закончив с этим, ощутила лёгкую вибрацию в кончиках пальцев и с облегчением выдохнула. Вокруг Джинджер появилось лёгкое свечение — следствие воздействия магии на неё. Малышка снова начала светиться всеми цветами радуги, и я улыбнулась.
Я подняла взгляд и ощутила неловкость сложившейся ситуации: совсем забыла про верховного, вошедшего в спальню вместе со мной. Он сидел в кресле, которое сам и сотворил, закинув ногу на ногу.
— Прости, что обвинил тебя в шпионаже, — сказал он негромко.
Я не ожидала услышать извинения и приоткрыла рот, часто-часто моргая. Может быть, перепадёт и от Эдгара что-то вроде того?
— Значит ли это, что я вышла из списка подозреваемых?
— Нет, конечно, я продолжу наблюдать за всеми, в том числе и за тобой, — развёл руками верховный. — Ты уж прости.
Я улыбнулась. Ладно. Хотя бы извинился. А если хочет наблюдать — пусть наблюдает, я чиста.
По телу побежали мурашки, едва мне стоило вспомнить того лекаря. Кто же он всё-таки такой? Как он связан со мной? Или с Теллой? Она не просто так не желала являться на Отбор… Было что-то, запрещающее ей покидать озеро… Вот только что?
