Стражники прошли мимо, как роботы, которые на самом деле находились под магией подчинения, и я побежала дальше, но столкнулась с тем, кто и без того успел доставить мне кучу неприятностей и ненавидел меня.
Амадеус.
Я приготовилась использовать против него магию иллюзии, а он собрался отражать мою атаку, и в эту секунду из-за его спины вылетела Алона. Если мне придётся биться насмерть против этих двоих, я буду, потому что это единственный выход вырваться отсюда и оказаться рядом с Эдгаром.
Чего может опасаться Амадеус? Не было времени заглянуть ему в голову, и я применила иллюзию смерти его дочери. Он растерялся на несколько мгновений, но быстро пришёл в себя и начал отражать магию. Неужели не боялся того, что её не станет? Или настолько хорошо защищён от иллюзии сознания?
Я покосилась на Алону, которая пока вроде бы не представляла угрозы для меня. Она несколько секунд смотрела на меня, скрестив руки на груди, потом перевела взгляд на отца и прошептала: — Прости.
Перед кем и за что она извинялась, я понятия не имела, да и не было мне дела до этого. Магия Амадеуса начала давить на меня и ослаблять. Он держался в позиции победителя, но я не сдавалась.
— Потеря драконьей ипостаси! — прошептала Алона. Амадеус растерялся и резко обернулся в сторону дочери, которая зажималась, опасаясь его грозного взгляда. — Он боится больше всего на свете потерять свою вторую ипостась! — решительным голосом закричала она.
Мне было достаточно этого. Я сменила иллюзию, и Амадеус начал биться в панике. Он был сильным магом, поэтому силы для сопротивления у него были, и он направил поток магии в собственную дочь.
Алона, раненая магической молнией, вскрикнула и начала оседать на пол. Пятно крови расползалось по её платью насыщенного цвета морской волны, окрашивая его в алый. Я хотела ринуться и помочь ей, но не могла пока прекратить использовать иллюзию против Амадеуса. Схватившись за голову, он начал кричать, как обезумевший и метаться из стороны в сторону. Когда сил сопротивляться у дядюшки не осталось, он сел на пол, обхватил голову руками и принялся плакать. Неужели эта треклятая драконья ипостась настолько много значила для него, что он решил наплевать на собственную дочь? Зачем он ранил её?
Поймав момент, когда страх уже не отпустит Амадеуса, сильнее пульсируя в его висках и подчиняя себе, я отпустила иллюзию и поспешила к Алоне. Она сидела, прислонившись к стене спиной, и тяжело дышала. Капельки пота текли по её лбу. Рукой она зажимала рану на животе.
