Ева
Она стояла напротив огромного панорамного окна, стараясь не думать ни о чем кроме играющих в лунном свете волн.
Вдох – выдох и ничего больше.
Еву трясло в горячей лихорадке, теряя такой нужный сейчас кислород…
Казалось, стены сдвигаются, стараясь зажать её в своих крепких каменных тисках, не позволяя вырваться наружу. Приходилось обнимать себя за плечи, раз за разом царапая обнаженную кожу чтобы не потерять сознание.
Что с ней происходит? Она на самом деле его боится или просто заставляет себя бояться? Заставляет дрожать в ожидании их близости, потому что так нужно. Потому что только так её совесть и позволяет быть рядом с этим мужчиной, принимая его ласку? Позволяет выпустить на свободу своё внутреннее животное и хотеть этой близости ничуть не меньше чем и он сам?
Нужно расслабиться.
Позволить алкоголю и мужскому магнетизму вести себя в нужном направлении и не думать ни о чём постороннем.
«Плохая. Очень плохая девочка Ева» - шепчет подсознание, когда Саид подходит настолько близко, что ей спину обжигает его жаром, заставляя предательски распахнуть губы.
Тело немеет, требуя прикосновений и грубости.
Грубости, которая ей совершенно не свойственна…
Требует избавиться от платья и дышать раскалённой кожей…
Требует того, что ещё секунду назад могло показаться ей настоящей дикостью…
Саид прижимается к ней каменным корпусом и начинает накручивать на палец тонкую лямку, царапая гусиную кожу. Его дыхание путается в её волосах, оседая на коже влажной испариной.
Напряженный орган по-хозяйски давит в поясницу, и тело мгновенно откликается, пуская по венам волну истомы. Стягивает соски и пульсирует в низу живота, лишая любой попытке к сопротивлению, когда её платье растекается по полу шифоновой лужицей.
- Маленькая Ева… - будто сам не понимая что делает, рычит ей в шею Саид, прихватывая кожу губам.
Он хочет её и не нужно быть ясновидящей, чтобы почувствовать то немыслимое возбуждение, которое проникает в её тело вместе с тяжелым мужским дыханием
Огромные руки шарят по телу, оставляя после себя пылающие вмятины. Вдавливая кожу на бёдрах… Ягодицах и животе, предательски подкашивая колени.
- Повернись ко мне, - слава богу, приказал Асманов, прежде чем заметил её шрамы.
Он стоял близко. Практически вплотную, упираясь в стекло напряженной рукой. Странно как оно ещё не затрещало, выдерживая такое давление. Как не заскулило под его огромной пятернёй, когда тот навис над Евой, будто каменный гигант.
