- Ты бы ротик-то свой прикрыла. Я, таких как ты, здесь пачками переживала и прекрасно понимаю, как именно нужно распоряжаться своим положением, - достала Сабина тонкую сигарету, поджигая её зелёным пламенем. – Хочешь уйти отсюда с горой тряпок и безделушек? Твоё дело. А вот я собираюсь остаться на коне.
- Саид запрещает нам курить. Живо затуши её или я рассказу об этом Иман!
- Фыр-фыр-фыр, как мне страшно! Иди, рассказывай, а я пока покурю без твоего надоедливого жужжания.
- Как долго вы уже здесь? – посмотрела Ева на Зару, но Сабина даже и не думала позволить им себя игнорировать.
- Уже год. А Зара чуть дольше пары месяцев. Ещё немного и начнёт греть постель одному из охранников Асмана.
- Чего не скажешь про тебя. Такая дряблая лошадка, врядли понравится любому нормальному мужику, - продолжила их перепалку Зара. Она явно нашла слабое место Сабины, надавливая на него до кровоточащей боли. – Зачем им шитая-перешитая старушка, если они могут позволить себе женщину помоложе и покрасивей.
- Ещё раз брякнешь что-то подобное и клянусь Аллахом, что расскажу обо всё Саиду!
- И о чём же ты собираешься мне рассказать? – мужской голос стал чем-то инородным, объёмным и ощутимым заставляя всех троих съежиться.
Стоя в дверях в угольно-чёрном костюме, который превращал Саида медную кожу в светлый фарфор, он поочередно расчленял девушек светлым взглядом, орудуя им будто скальпелем.
- Ну! – нажал он, требуя ответа, который никто не собирался давать.
Стоило Сабине подать голос и Зара, тут же, рассказала бы про сигарету. И как бы сильно она не хорохорилась, прекрасно понимала, что правила Асманова запрещено нарушать ВСЕМ без исключения!
Даже ей…
- Ваш дом напоминает гарем, где у каждой из нас есть свой порядковый номер, - выпалила Ева, прекрасно понимая, не получи он сейчас ответ и произойдёт что-то по-настоящему ужасное. – И я считаю это вульгарным.
- Да неужели? – запрокинул голову Саид, слегка сощурив глаза.
По его интонации было сложно определить, к чему именно адресован этот вопрос, заставляя крохотные волоски на теле Евы предательски подняться. Казалось, Асманов не верит ни единому её слову. Но вместо того что бы произнести это в слух, он только и делал что излучал гнетущую ауру, которой совершенно нельзя было противостоять.
Это было своеобразным психологическим давлением.
Саид никогда не повышал голос, никогда не грозился сделать больно, никогда не выходил из себя и даже не пытался показать, что он здесь главный.
