— Эльвира, ты как злодейка из дурного боевика. Настолько нелепая и жалкая в своих интригах, что это уже даже не смешно. Скорее противно.
И, пока первое желание не взяло верх над его выдержкой, он захлопнул за ней дверь с такой силой, что дрогнули стены. На этот шум из залы вышла Варя и он, не сдерживая владевшей им злости, спросил:
— Почему ты мне не сказала, что она требует с тебя деньги?
— Потому что это только мои проблемы, — упрямо ответила та.
— У тебя нет только твоих проблем, пока ты носишь моего ребенка! — почти перешёл Кирилл на крик.
Она промолчала, а он, сделав судорожный вдох, чтобы успокоиться, добавил:
— С этого дня ты никуда больше не пойдешь одна. Только в моем сопровождении.
— Это что, домашний арест? — поинтересовалась Варя с вызовом.
— Это ради твоей же безопасности. Ты что, ещё не поняла, с кем связалась? Хочешь, чтобы Эля подкараулила тебя где-нибудь и подстроила выкидыш? Или, может, ты действительно именно этого и хочешь? — процедил он зло, впиваясь в Варю разъярённым взглядом.
— Ну и дурак же ты, — просто сказала она, посмотрев на него взглядом, в котором смешалось столько оттенков горечи, что Кирилл мгновенно ощутил острый укол совести, подействовавший на него отрезвляюще.
— Извини, — пробормотал он. — Если ты готова, может, наконец поедем?
Ему показалось, что Варя пошлет его сейчас куда подальше, и он бы этому ничуть не удивился. У него не было права на нее срываться, хотя бы потому, что эта женщина носила его ребенка, и он обязан был делать все для ее спокойствия, а никак не наоборот.
Прошло несколько секунд, показавшихся ему неподъемно-долгими, прежде, чем она всё-таки кивнула и прошла мимо него на лестничную клетку. И только после этого он смог выдохнуть, почувствовав, как что-то тяжёлое отлегло от души.
Варя не совсем понимала, как именно стоит реагировать на всё случившееся и на то, что сказал ей Кирилл. В памяти всё ещё звучали его слова — жестокие, особенно сейчас, когда всё воспринималось настолько остро, желающие уколоть как можно больнее. И ему это удалось. Удалось сделать так, чтобы она почувствовала боль.
С самого начала их отношения были обречены на вот это всё… ложь, за которую она до сих пор себя корила, неожиданная беременность, ставшая сюрпризом и для неё, и для Кира, Эля, так или иначе вклинивающаяся в их жизни — всё это заставляло нервничать и ожидать удара в любую секунду. В том числе, друг от друга. Но то, что сказал ей Кирилл в пылу эмоций, действительно ударило больнее остального. Она, чёрт бы всё побрал, не заслуживала подобного, несмотря на все грехи, в которых её можно было обвинять.
