— Кир…
И от одного того, как она произнесла его имя, у него неожиданно сорвало тормоза. Все, что его сдерживало, все трезвые соображения и принципы — все отошло на задний план, начисто заглушенное одним желанием — узнать Варю на вкус. Почувствовать ее в своих объятиях. Снова.
Быстро оглядевшись по сторонам, он увлек ее за собой на широкую веранду, ведущую в парк, и, прижав к мраморным перилам, впился в губы требовательным, жадным поцелуем. Он хотел удостовериться, что тот магнетизм, что ощущал между ними — ему не мерещился. И когда она поначалу неловко, но все же откликнулась на его поцелуй, понял — ему больше не нужны никакие разговоры. Достаточно было того сумасшествия, которое испытывал сейчас, когда целовал Варю и не мог заставить себя оторваться, словно она была жизненно необходимым ему кислородом, без которого он просто задохнётся.
Когда ее руки сомкнулись на его шее, Кирилл понял, что окончательно не способен себя контролировать. Он вжался в Варю всем телом, и, коленом раздвинув ей ноги, почувствовал, что опасно близок к тому, чтобы, послав все к черту, трахнуть прямо здесь и сейчас женщину, которая была подругой его жены. Женщину, которая носила его ребенка, зачатого искусственным путем. Женщину, которую хотел, несмотря на то, что не имел на этого никакого права.
Да и к черту это все! Разве имело значение что бы то ни было, если она хотела его тоже?
А она хотела. Он чувствовал это по ее неровному дыханию, по тому, как она откликалась на его поцелуи, по тому, как сама стремилась прижаться к нему ещё плотнее…
И он окончательно отбросил все. Он позволил себе погрузиться в сумасшествие, которое прежде в нем рождала одна-единственная женщина. Та, что была где-то рядом в этот самый момент, когда он задирал на Варе юбку. И не мог бы остановиться ни за что на свете, потому что она была отчаянно ему нужна. Потому что понимал — для них с Элей это конец. И вместе с тем — начало чего-то нового для него.
Если только Варя ему позволит.
— Я хочу тебя. Здесь. Немедленно, — выдавил он с трудом, словно хотел дать Варе шанс возразить и вместе с тем — понимая, что просто не даст ей отступить.
Но когда она вдруг распахнула глаза, будто только теперь осознав, что происходит, он снова прочитал в ее взгляде этот странный, непонятный ему испуг.
— Нет, — вдруг сказала она и повторила решительнее:
— Нет. Не сейчас.
Не сейчас? Что она, твою мать, хотела этим сказать?
Он не знал. Но разжал объятия и с неожиданной злостью сказал:
