— Нянюшка, позволь тебе представить. В кровати молодой человек, который был ранен и которому я помогла. Также перед тобой жрица Тишины Лета и Ён, он следует за господином.
От этикета Мили была далека, но даже она знала, что представляют высшему низшего, а не наоборот. Я пренебрегла правилом сознательно — хотела показать, насколько пожилая женщина для меня важна. Всё равно я истинного положения мужчин не знаю, так что можно ориентироваться не на статус, а на возраст. У нянюшки он преклонный.
Оленёнок оторвался от мандрагоры, повернул голову в мою сторону и сердито топнул копытцем.
— Ах, да! — исправилась я. — Извини, дорогой. Нянюшка, единорог, — я на ходу придумала имя, — Сахарок.
Кажется, у оленёнка дёрнулся глаз.
— Ты привела мужчин в своё спальню?!
— Нянюшка, ты не волнуйся. Куда же ещё их было приводить? Ранение, господину необходимо лежать.
— К крестьянам! — припечатала няня.
В наш разговор никто не вмешивался, оленёнок, внезапно обретший имя Сахарок, продолжил хрупать мандрагору.
— И деньги крестьянам? — поразилась я. — Нянюшка! Это наше мясо лежит!
Я сначала на эмоциях ляпнула, потом осознала что именно произнесла, покраснела. А парень закашлялся. К счастью, не разозлился.
— Но репутация…
Няня окончательно растерялась.
Я поймала её за руку, словно случайно обхватила пальцами запястье, ловя пульс.
— Нянюшка, репутацией сыт не будешь.
Моя уверенность действовала на няню успокаивающе. По крайней мере, пульс выровнялся, сердце больше не билось пойманной птицей, а стучало размеренно.
— Но, Мили, если кто-нибудь узнает…
— Каким образом? — я потянула няню в спальню.
Раз уж она всё равно здесь, устроим совместный обед. Должно быть, няне безумно тоскливо проводить дни в бесконечном одиночестве. Я решила выжать из раскрытия тайны максимум — пусть мальчики няню развлекают, заодно на тайные ритуалы времени не останется.
Под мои уговоры няня дошла до спальни и даже шагнула через порог, зачем-то снова разнервничалась. Парень взял на себя инициативу:
— Госпожа Милимайя спасла мне жизнь. Не беспокойтесь, я не допущу, чтобы репутация госпожи пострадала.
По сути всего-то обещание не трепать языком, но сказано было настолько торжественно, что няня прониклась.
Я помогла ей устроиться на стуле, принесла с дивана тарелку.
— Как же я, простая слуга, могу обедать с господином? — всполошилась няня.
Я закатила глаза:
— Няня, правила прибереги для столицы.
Она снова смутилась.
Я мысленно ругнулась. Я до сих пор не придумала, как объяснить столь резкие перемены в моём поведении. Чудо, небесная удача… Хотелось бы конкретики.
